Теперь каждый вечер Игорь приходил в ее ресторан, сидел, ужиная за столиком, и слушал музыку. Сначала он спросил, кто платит за его ужины, но Нинка считала, что они теперь как жених и невеста, и быстро ответила по-своему:
– Ешь, за все уплочено.
Так же, как и в первое утро, она продолжала подавать завтрак Игорю в постель. Он долго сопротивлялся, но, увидев, что Нинка расстраивается, уступил ей. Та же на этом не остановилась. К скудному Игоревому гардеробу она прибавила новые джинсы, пару импортных рубах и галстуков и купила ему костюм, как у Эдика.
– Сейчас же отнеси обратно, – возмутился Игорь.
– Ладно, – на удивление быстро согласилась Нинка, аккуратно сложила все подарки в пакет и спрятала у хозяйки.
А ночью встала тихонечко и разрезала ножницами и майку, и старые джинсы Игоря.
С ней случилось то, чего не было ни разу за все ее неполных тридцать лет, – она влюбилась. Она любила его так, как любят дорогих, не очень крепких здоровьем детей.
Игорь достал свои распоротые джинсы, зашил их и сказал:
– Если бы ты была мужиком, нужно было бы ударить. Тебя ударить нельзя, но и так больше невозможно.
И он ушел. И в ресторан не пришел вечером, а ночью, вернувшись с работы, Нинка спросила хозяйку, не появлялся ли Игорь.
– И не появится, – сердито ответила хозяйка.
– Почему это? – спросила Нинка.
– Ну а что же он... как этот... позволяет себя кормить, одевать...
– Благородный, – ответила Нинка. – Тебе этого не понять.
Утром она не завтракала, лежала на постели, тупо смотрела в окно. Игорь открыл дверь и с порога сказал:
– Бери выходной, я тебя в ресторан приглашаю.
– В этих штанах идти нельзя, – обрадовалась Нинка.
Игорь внимательно осмотрел свои грубо зашитые джинсы.
– Нельзя, – согласился он.
И тут Нинка, сияя от превкушения неожиданного сюрприза, притащила спрятанные у хозяйки новые рубашку и джинсы. Игорь поцеловал ее, и мир был восстановлен. Они съездили в Туапсе, где, неподалеку от городского пляжа, в нескольких метрах от берега, стоял севший на камни, разбитый итальянский теплоход. Он потерпел катастрофу еще прошлой зимой. Они доплыли до остатков этого парохода, забрались внутрь и любили друг друга до вечера, страшно счастливые своим неожиданным местом любви. И только на другой день случайно узнали, что именно на этом пароходе занимался любовью чуть не весь город, и получалось, что ничего оригинального в том нет. Даже обидно стало.
– Пойдем в горы? – сказал Игорь.
– Пусть будут горы.
Так и сделали. Часа через полтора нашли какую-то небольшую, сухую и теплую пещеру, где совершенно незаметно время пролетело до вечера, а потом спустились вниз, зашли в маленький ресторан, поужинали, потом вернулись на свою веранду, распили бутылку вина и легли спать.
Уже совсем было засыпая, Нинка решила, что нужно на днях зайти к врачу, потому что она наверняка беременна. Эта внезапно возникшая мысль вырвала ее из забытья наплывавшего сна, и она ощутила чувство полета, будто без всяких крыльев, всякого винта-пропеллера она оторвалась от земли, летит над морем, над горами, над всем этим миром, который неожиданно стал столь прекрасен.
«Любимые дети рождаются только от любимого человека», – словно серебряные трубы, пели в сердце Нинки слова, которые часто повторял Илья Степанович. «Хорошие, прекрасные дети – только от любимого человека», – повторяла сейчас Нинка, и безразлично ей было при этом, совсем ли правильно по гороскопу и всякой прочей науке подобрала она себе любимого человека для любимого ребенка, умный он или глупый, здоровая у него наследственность или вовсе некудышная, но ее, Нинкин, ребенок – будет прекрасен. От любимого человека не бывает плохих детей, вот в чем дело, решила Нинка, засмеялась и обняла Игоря. Он тут же проснулся и в ответ на ее ласку прижал Нинку к себе и что-то зашептал ей на ухо.
Вечером Нинка обслуживала столик на четверых. Сидели за ним два типично санаторных мужичка, вырвавшиеся на воздух из своего прокуренного номера, и две женщины. Когда она ставила им на стол вторую бутылку водки, то почувствовала руку одного из них пониже спины. Игорь вмиг очутился у столика и дал мужичку не в морду, как нацелился, а в грудь, туда, где была расстегнута молния спортивной курточки. Мужик опрокинулся вместе со стулом и сказал только: «Ух ты!» Женщины внимательно разглядывали Игоря. А тот стоял и не знал, что дальше делать.
– Извините, – сказала Нинка и потащила Игоря в подсобку. Туда же пришел и Эдик, стоял, сложив руки на груди, и слушал, как Нинка выговаривает Игорю.
– Знаешь что? – сердито говорила Нинка. – У тебя в роду, видимо, все-таки были психи, раз ты ни с того ни с сего бьешь морду гостям.
– Ни с чего?! – заорал Игорь.
– Да! Может, для тебя это кошмар, а для меня яйца выеденного не стоит, понял?
– Ну и живи как хочешь, – сказал Игорь. – Пусть каждый алкаш тебя лапает.
И он ушел из ресторана. Когда Нинка вернулась ночью, то Игоря не застала. Она не могла уснуть, все прислушивалась и прислушивалась. В каком-то дворе играли на гитаре и пели, потом, кажется, дрались, а потом все стихло и заволокло туманом. И вдруг в тумане залаяла хозяйская собака. Залаяла и перестала сразу. В одной рубашке, босиком, Нинка вылетела во двор. Там стоял Игорь и пил из крана, наклонившись, воду. Она обхватила его руками.
– Милая моя, – говорил Игорь. – Ну, я ходил, ходил, я не могу без тебя, честно, прости, Ниночка.
– И не надо без меня, – прижимаясь к нему, сказала Нинка. – Я ребенка хочу от тебя, – осмелела она. Он только крепче прижал ее к себе. – И еще я хочу... женись на мне, а? – Нинка заглянула ему в глаза.
– Все будет, – сказал он, – и ребенок, и свадьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131