– Он испуган и молит меня взглядом, а я утверждаюсь в предположении, что он один из тех типов, для которых унижение – не проблема, лишь бы получить что им хочется.
– Я знаю, что у тебя есть другой сын, которого ты можешь навещать, сколько душе угодно. – Я чувствую себя железной дамой, особенно после того как прищемила ему руку.
– Если честно, я не уверен, что тот мой. – Он продолжает ласково поглаживать свои пальцы, как будто это рука другого человека, которого он сильно любит.
– Но ты дал ему свою фамилию.
– Ничего другого я не мог ему дать. – Он не может выдержать мой обличающий взгляд.
– И его ты тоже назвал Рубеном.
– Это единственное, что мне пришло в голову, когда мне дали регистрационную форму… Мы столько передумали с Гадор, пока не нашли наконец имя, которое бы нам нравилось! Ведь мы уже обсудили все достоинства и недостатки разных имен. – Его глаза умоляют, чтобы его простили, хотя я совсем не та, у которой он должен просить прощение.
Конечно, паршивая свинья, я тебе верю, но, как всякой свинине, тебе было бы самое место в духовке. Все дело в том, что ты проявил жадность даже в раздаче имен. Засунь свои объяснения в задницу.
Однажды, еще до того как они с Гадор разошлись, Виктор показал мне фотографию двоюродного дяди. Все говорили, что Виктор просто его живой портрет. «Нет, нет, нет… Ты совсем на него не похож. Извини, что я это говорю, у твоего дяди лицо развратника и прощелыги», – сказала я тогда, изучая желтоватый снимок. «А твоя бабушка только что мне сказала, что я как две капли воды на него похож», – ответил он. Думаю, бабушка откровенно высказала свое первое впечатление, которое обычно оказывается верным, и это касается и живых, и мертвых. Она способна раскусить любого, не только мужчину. Это относится и к любым живым существам, которые попадаются ей на пути. Бабушка может, например, сказать: «Когда эта сучка вырастет, она все время будет приносить потомство, нам лучше ее не оставлять, потому что мы не будем знать, что делать со щенками», – и мы отдаем ее соседу, а позже убеждаемся, что это правда: собака размножается с такой скоростью и простотой, что ее потомство увеличивается в геометрической прогрессии. Или бабушка заявляет: «Сапожник когда-нибудь убьет свою жену, видно, что у бедняги котелок плохо варит. Ей нужно его успокоить, но лучше уйти от него», – а через несколько месяцев или несколько лет мы читаем сообщение об убийстве в разделе криминальной хроники. Бабушка – замечательный психолог, там, где мы видим соринку, она видит бревно.
Моя мама пошла за покупками вместе с бабушкой, которая захотела отправить наш лотерейный билет – я выбираю цвет, а она цифры. Еженедельно мы делим выигрыш, который пока равен нулю. Тетя Мари осталась наверху, на своем этаже и занимается реставрацией своего лица, чтобы блеснуть перед нами, когда придет время обеда. Кармина не ест дома днем, потому что у нее нет времени бегать с работы и обратно, Бренди сегодня дольше занята в лаборатории, а у Бели экзамен. Я надеюсь, что Виктор скоро уйдет, и даже Гадор не успеет его увидеть. Хотя они и расстались, она все еще возбуждается каждый раз, когда слышит имя бывшего мужа, – просто превращается в настоящую кормящую фурию. Поэтому я не хочу, чтобы она видела Виктора.
– Уходи, – говорю я ему, не испытывая никакой жалости.
– Кто там? – спрашивает голос за моей спиной.
– Никто, и он уже уходит. Торговец… – Я смотрю на Виктора и стараюсь применить весь набор гримас, подходящих для такой ситуации. Накал эмоций достиг своего апогея, и на этой гражданской войне может пролиться кровь.
Но Виктор не желает двигаться с места, а услышав голос Гадор, пугливо высовывает физиономию из-за моего плеча.
– Гадор, я хочу с тобой поговорить… Дай мне увидеть малыша! – восклицает он. Его просьба звучит глупо даже для его собственных упрямых ушей.
– Дерьмо поганое! – Шаги моей сестры быстро приближаются по коридору, и прежде чем я успеваю отскочить, два бывших супруга оказываются разделенными только моим телом. – Отправляйся к своей свинье, на которую ты так любишь взбираться и производить Рубенов! И пусть она немного помоется и вытрется своими грудями.
– Гадор, послушай, детка!..
– Только подумать, что ты ложился со мной, только что выскочив из постели такой образины! И ты произвел со мной детей, а потом с ней!
– Но, Гадор, нет… это не мой ребенок.
– Ха! Поэтому ты дал младенцу свою фамилию! Какой щедрый, черт возьми! Любишь всех одаривать? Со мной ты никогда не был таким великодушным, мерзавец.
– Ребенок не мой, понимаешь, детка…
– Как это не твой?! Как не твой, подлец?
Моя сестра просто вне себя, я вижу, что ее глаза готовы вылезти из орбит. Она пытается дотянуться из-за моей спины до Виктора и треснуть его. Я делаю все, что могу, чтобы этому помешать, и мне стоит больших трудов удерживать ее. Ачилипу принимается жалобно лаять: заметно, что она ничего не понимает – такие вещи трудно понять даже нашей собаке.
– Нет, он не мой…
– Но ты же с ней трахался!
– Да, но… послушай, детка… Я всегда занимался с ней любовью сзади… – Это уже наглость, теперь это называется «заниматься любовью». – Поэтому я точно знаю. Он не мой.
– Сзади? Что значит «сзади»?
– Через заднюю дверь. Я занимался с ней любовью через заднюю дверь.
Гадор смотрит на меня с видом полной дуры, она перестала шевелиться и, похоже, оставила на секунду идею разрезать его на куски, как фаршированного индюка.
– Он трахал ее в зад, – объясняю я.
– Что ты сказал? – Она снова смотрит на него и выглядит совершенно спокойной, хотя я ее слишком хорошо знаю и убеждена, что это только видимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53