Мы здесь вдвоем с Эктором, одни на этаже, а Эктор только практикант, черт, он даже еще не получил диплома. А я… подруга, не представляешь, в каком я состоянии.
Когда Коли немного успокоилась, я наконец поняла суть дела: у них есть клиент, он цыган, и у него ортодоксальная семья. Я оставила донью Ампаро в одиночестве, включила автоответчик, заперла дверь и поймала такси.
Я быстро доехала до больницы. Коли стояла в дверях, ждала меня и дымила как паровоз.
– Поезжай на другом лифте, не хочу, чтобы тебя видели, – сказала она мне. – Мы его положили в отдельную комнату. Не было времени ничего оформить.
– Не надо так волноваться, дорогая. Мы же не роды принимаем, верно? – успокоила я ее. – Мы просто обеспечим достойное и заслуженное успокоение еще одному смертному.
– Ха, сама с ними поговори. Ни Эктор, ни я не в состоянии сообщить им.
Патриарх лежал на спине на раскладной кровати, прикрытый белейшими, но проштампованными простынями, так что можно было определить имя больничного спонсора. Покойный был худым, жилистым, с выдающимся смуглым носом торчащим вверх, и напоминал персонаж из книги о сверхъестественных силах. На голове у него была шляпа, а в руках он решительно сжимал красивую, довольно тяжелую трость, способную нанести серьезные увечья. В ее центральной части была вставка из чего-то вроде стекла, заполненная жидкостью, похожей на воду. Хотя он умер три часа назад, у него все еще стояла капельница и он был подключен к медицинским аппаратам, выносящим единодушный и безоговорочный приговор: все по нулям, конец.
– Вы не хотите убрать капельницу? Вы его так накачаете, что когда прибудем в «Долгое прощание», он еще пару часов будет исходить мочой. Вы могли бы оставить зонд. Будет потоп, – с горечью пожаловалась я. Такие вещи часто случаются после того, как кто-нибудь протянет ноги. И даже еще кое-что похуже. Так что перед тем как отправиться в последнее путешествие, лучше заранее покакать и пописать, поскольку потом обстоятельства уже не позволят сделать для этого остановку.
– Дело в том, что они не знают о его смерти, – шепотом сообщил мне Эктор.
– Они?
– Семья! Поэтому мы тебя и позвали, чтобы ты им… сообщила. Они уже три часа орут и клянутся, что если с их папой что-нибудь случится, они здесь камня на камне не оставят. «Если папа умрет, – говорят они, – мы всех зарежем, отсюда ни один лекарь-шарлатан живым не выйдет, если папа не будет жить». Мы в ужасе. У старика была эмфизема легких. Он уже лежал в больнице с этим диагнозом двенадцать раз. Когда его привезли этой ночью, он был без сознания. – Коли вздохнула, еще раз выругалась и взглянула на старика испуганными глазами. – Будь проклята мать, которая его родила…
– Мы сказали им, вернее, старой женщине, которая единственная была похожа на вменяемую, что он очень плох и чтобы они не строили иллюзий… – Эктор смотрел на меня так, будто я была главным хирургом.
– Я их предупредила, что они могут его потерять: это неудивительно, если учитывать его возраст, и тогда большее, что они могут сделать, это похоронить его по высшему разряду. Наверняка они перевозят наркотики или драгоценности, а возможно, они карточные шулера. Должно быть, у них денег как грязи.
– Четверть часа назад я попросил его супругу держаться, не беспокоить больного, потому что ему становится все хуже и любое волнение опасно для него. – Эктор потел и промакивал лоб белым бумажным платком. – А они подняли такой шум, что теперь вряд ли ему что-нибудь поможет, потому что они его почти доконали. И не только его, но и других больных на этаже, которые и так очень слабы.
– А шляпа и трость? – спросила я.
– У нас не было возможности их убрать; дети сказали, что, если мы тронем их папу, который никогда в жизни не снимал своей шляпы и не оставлял трости, с тех пор как стал взрослым, они сделают из наших голов утиные гнезда.
– Боже, а это что значит?
– Предполагаю, ничего приятного. – Эктор бросил безрадостный взгляд на труп, а потом на дверь. – А в соседней палате у меня тяжелый пациент. Мне нужно его осмотреть. Если тебе не удастся объяснить все родне и ты не заберешь отсюда этого типа, нам придется дождаться утра, когда придет следующая смена, и тогда нас обвинят в том, что мы держали мертвого пациента в течение десяти часов, не выписали свидетельство о смерти и в положенный срок не отправили его в морг. Мы будем выглядеть полными идиотами, которые не могут отличить живого пациента от мертвого тела, лишенного признаков жизни, и, возможно, мы попадем на страницы газеты, где охотно публикуют истории о небрежности или некомпетентности врачей, – закончил он свою речь с презрительной улыбкой.
– Кандела, – Флор схватила меня за руку, – иди, попробуй, а если они взбеленятся, ты просто спокойно уйдешь, ведь ты не отсюда, а мы дождемся восьми часов утра и получим нагоняй. Но если это будет возможно, надо объяснить, что смерть была вызвана естественными причинами, и раз уж пациент умер, его необходимо отвезти в похоронное бюро. Мы вызовем «скорую помощь» и отвезем его к вам, ты наведешь красоту и сделаешь все необходимое, все будут довольны. У меня будет эмболия, если это еще продлится. Я видела одного из сыновей патриарха с вот таким кривым ножом. Его зовут Антонио, он велел, чтобы мы были осторожны с его папой и не считали его каким-то дерьмом. Когда я его выслушала, у меня сразу поднялось давление, верно, Эктор? Пусть тебе Эктор расскажет, как я все пережила.
– Ладно, – согласилась я, – только прошу, не надо умолять меня на коленях, ненавижу женщин, которые унижаются при каждом удобном случае.
И они оба вздохнули с облегчением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53