Она должна продолжать видеться и с другими людьми.
С какими другими людьми?
Люди, выросшие среди волков
Барри сидел за столом в мучительной тоске, у него было такое ощущение, будто он проходит испытательный срок. Ему хотелось бы уже иметь твердые планы. Каждый раз, как он вешал трубку, он порывался перезвонить и попробовать все сначала.
А тем временем Винс, похоже, и не собирался уезжать. Барри подмывало устроить жестокую драку, хлопнуть дверью – и чтобы больше никакого Винса. Возмутительно. Барри и часа бы не остался там, где его не хотят видеть.
Херн остановился около кабинета Барри, торжествующе подняв вверх синюю папку с «Юркими ящерками».
– Эта штука всех на уши поставит! – с энтузиазмом пообещал он и исчез. Барри улыбнулся.
Зазвонил телефон.
– Привет, я звоню из Кеноши, – начала женщина – классический начальный гамбит недовольного клиента. – И у меня проблемы с вашими ярлыками.
Общение с клиентом может оказаться геморроем, а может – откровением; однажды он вскрыл конверт и нашел внутри зуб. Но пришла ассистентка, и Барри отключил звук.
– Какая-то стерва из Кеноши хочет погундеть насчет ярлыков, – сказал он Эмили. – Поговори с ней и приходи сюда.
Мисс Кинг взглянула на него с раздражением. Личные взаимоотношения непременно отражаются на деловых. Нужно что-то решать с Эмили. Но что?
Пласт позвал Барри после обеда.
– Я почитал все это удовольствием, – объявил он, отодвигая нераскрытые папки с «Юркими ящерицами» на край стола. – Но не думаю, что этот вариант обладает серьезным потенциалом. Прибыль не слишком высока: всего двадцать девять и семь десятых.
– Прошу прощения, но там двадцать девять и семьдесят девять сотых прибыли.
– Политика «Мейплвуд» – тридцать два, – самодовольно заметил Пласт.
– Ну же, Уильям! Знаешь, как Джон Ди Рокфеллер начинал? Он покупал коробку конфет и распродавал их братьям и сестрам по одной. С прибылью. Я не знаю, составляла ли эта прибыль тридцать два процента…
– Мы не разбираемся в детях, Барри, – напевно протянул Пласт. – У нас нет подобной продукции и нет на нее данных.
– Мы можем начать собирать данные, используя этот продукт.
– Миленькая идейка, но сложный шар. – Пласт, очевидно, все выходные потратил на то, чтобы подобрать подходящую бильярдную метафору. Он оттолкнул папки подальше. – Кроме того, концепция с кусочками фруктов уже использовалась при раскрутке джема. Грег и Рич от нее отказались. А вот это, – сказал Пласт, указывая на проект листовок к «Дижонскому чесночному», где нужно было заполнять пропуски – Барри выдавил их из себя с отвращением в два ночи, – это потрясающе.
Как всегда.
Барри обдумывал все это чуть позже, в лаборатории, дегустируя новый вариант – малиново-лимонный. Значит, Ро сначала подходил к парням, которые занимаются джемом. Ну, в конце концов это их формула. Но потом он пошел к Барри – Ро понял, что для этого дела ему нужен одиночка.
Ближе к вечеру Джек Слэймейкер просунул в дверь Барри свое большое красное лицо.
– Ах ты, змееныш! Жду не дождусь, когда начну проталкивать в супермаркеты твоих головастиков!
– Может, и придется: палата лордов на это не клюнет.
– Держись, не сдавайся, – заорал Слэймейкер. – Не дай им сломить тебя и твои смешные детские конфетки!
В пять секретарь Райнекера попросил Барри зайти, и он рысью припустил по коридору. Он сел в кресло для посетителей; большой человек ставил заметки на полях какого-то документа и не обращал на него внимания. Барри разглядывал фотографии на стенах: каменный дом, разные лодки и дети, жена Джуди – приятная, атлетического сложения, некогда блондинка, с широкой костью и стеклянным взглядом. Большой человек тоже был там, причем сильно напоминал Бобби Кеннеди, возможно потому, что все фотографии снимали на парусной лодке при сильном ветре.
Райнекер отбросил работу в сторону.
– Чем ты занимался, Кантор? – требовательно спросил он, беря в руки синюю папку.
– Я думал попробовать помочь увеличить прибыли, подняв цену на акции. Вы не возражаете, сэр? – И чего он не уймется? Они не любят его шуток, и никогда не любили.
– Мистер Кантор, – осадил его Райнекер, которому это ерничество не показалось забавным. Ему не нравились люди, которые носят ремни, люди, которые едят китайскую еду, люди, которые пишут шариковыми ручками, и люди, которые слишком много разговаривают. Барри знал это, потому что Райнекер носил подтяжки, в рот бы не взял китайской еды, писал перьевой ручкой и помалкивал.
Териакис, крестный отец отдела исследований и разработок, быстро вошел в комнату, какой-то измученный, с блестящей синей папкой.
– Зачем ты тратишь на это время? – Он приезжал в город каждый день на машине по Теппан-Зи-Бридж, готовый сворачивать шеи и перемывать кости. Барри старался не попадаться ему на дороге.
– Вы правы. Мне сделать в полдень харакири? – Пора прекращать. Давно пора.
Он сменил тон.
– Послушайте. Я не отлынивал. «Цезарь с беконом» несется полным ходом. Просто эта идея меня захватила. Отклик в фокус-группах был ошеломляющий. Дети на головах ходили.
– Тогда подготовь-ка лучше презентацию, – язвительно предложил Териакис. – Прямо сейчас или после запуска «Цезаря»?
Барри очертя голову ринулся в омут.
– Сейчас.
– Это очень интересное предложение, – сказал Райнекер, заканчивая встречу с осторожным энтузиазмом. – Но не забывай про «Цезаря».
– Я буду ему женой и матерью!
Все лучше и лучше! Барри вихрем вылетел наружу, чтобы поделиться победой с Ро.
«Sympathy for the Devil» поставили по радио, когда Барри отчаянно сражался с сумасшедшим движением на Вест-сайд хайвей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116