Необходимо отметить, что все эти "горные козлы", "дынные мухи",
"зебры" и другие животные мало чем были похожи на земные прототипы, да и
само выражение"круглосуточное наблюдение", не совсем точно по отношению к
септимским суткам, длящимся более шестисот часов, все эти упрощения
введены для того, чтобы не загромождать текст излишними деталями и
разъяснениями вроде того, что длинный день Септимы астронавты условно
делили на земные сутки, пользуясь для этого обычными госстраховскими
календариками.
В этот день в восемь часов утра Манаева сменил у трупа зебры Янин,
приехав на вездеходе второй смены. Манаев развернул свою машину на месте и
запылил в сторону базового лагеря. Там его уже поджидал Черных и Шадрин.
Биологу потребовалось еще что-то уточнить на месте происшествия, и
Черных после небольшого колебания решил оставить Манаева одного в лагере,
взял однако с него честное слово, что тот никому постороннему не обозначит
проход в защитном поле. Манаев еще раз подивился очередной странности
капитана: какие посторонние могут быть на безлюдной Септиме? - но честное
слово дал и сразу же, выпустив вездеход из-под купола, отправился
отдыхать.
Но выспаться ему не удалось. Часа через три сработал сигнал вызова.
Манаев, подумав, что это быстро управились и возвратились Шадрин и Черных,
вышел из люка посадочного модуля и сон, как рукой сняло: обозначить проход
просил Янин. Манаев, не мешкая, пропустил вездеход сквозь защитное поле и
дождался, пока Янин загнал машину в бокс.
- Что случилось? - спросил его Манаев, когда тот, стащив шлемофон,
поравнялся с ним.
- К черту! - сказал Янин, проходя мимо. - К черту эту планету...
Расскажу, когда соберутся асе...
И вошел в посадочным модуль.
Хорошо для Манаева, да и для остальных членов спецотряда, что
следующий эпизод начался прежде, чем Янин включил внешнюю акустику в своей
каюте.
Манаев собрался было уже последовать за Яниным, как на переносном
пульте управления силовым полем защиты заработала мигалка - это означало,
что кто-то, или что-то касается извне защитного купола.
Манаев поднял голову и, поворачиваясь на месте, осмотрел пространство
снизу доверху: ничего постороннего. Значит "то", что прикасается к полю,
загораживается посадочным модулем. Он начал обходить его справа и сразу же
увидел Горбунову...
Манаев понял, что это она, лишь потому, что на Септиме, кроме нее,
женщин никогда не было. Горбунова стояла немного наклонясь вперед,
опираясь ладонями поднятых рук о силовой барьер. Она была без скафандра, в
легком комбинезоне, простоволосая...
Не задумываясь ни секунды, Манаев бросился к пульту и обозначил
проход в силовом поле намного правее женщины. Со второй попытки Горбунова
оказалась в центре прохода. Лишившись опоры для рук, она упала внутрь
защитного купола. Манаев с завидной для его веса поспешностью устремился к
ней, чтобы помочь.
- Стой! - раздался усиленный мегафоном голос Янина. - Стой, говорю!
Манаев замер на месте - сказался инстинкт "мгновенной реакции",
привитый ему еще в начальных классах астрошколы - опасность!
Горбунова поднялась и медленно пошла в его сторону. Их разделяло
метров двадцать.
- Что же это творится? - сам с собою разговаривал Янин, не отключая
мегафон. - Чертова планета!.. А вот сейчас еще женщина...
Мамаев в недоумении глянул на перископ капитанской рубки посадочного
модуля, куда, очевидно, перебрался Янин. Пауза затягивалась. Манаев
переступил с ноги на ногу.
- Стоять! - рявкнул Янин.
Но Манаев никуда и не собирался двигаться... В шедшей к нему женщине
он заметил что-то странное, и суть была не в ее походке: так ходят очень
уставшие люди - с трудом переставляя ноги и безвольно опустив руки.
Странность заключалась в том, что лицо Горбуновой снизу периодически как
бы затуманивалось дымкой, словно у нее на шее плескался на ветру сиреневый
шарф из тончайшей ткани.
Женщина продолжала идти и расстояние между ними сокращалось. Десять
метров, девять, восемь...
- Ложись! - скомандовал Янин, и тотчас над головою Манаева с треском
разорвалось сухое грубое полотно, а в нос ударил резкий запах озона.
Разряд бластера ни с чем не спутаешь. Мамаев грохнулся на поверхность
Септимы, успев все же увидеть, как слепящий шнур разрезал женщину пополам.
- Мы слушаем тебя, Янин, - сказал Манаев, когда они собрались все
вместе в посадочном модуле. - Расскажи, как ты все это раскусил?
- Здесь особой сообразительности не потребовалось, - заскромничал
штурман, - мне уже все было ясно, когда я досрочно возвратился от той
дохлой зебры. Но асе же я с трудом заставил себя нажать гашетку
бластера...
- Лирику будем разводить после, - прервал его Черных, - а сейчас
давай по существу.
Янин не обратил на резкость капитана ни малейшего внимания потому,
что привык к ней и даже считал, что в экстремальных условиях она
необходима.
- Часа через два после того, как уехал уважаемый председатель
комиссии, - продолжил Янин, - зебра, лежащая от вездехода метрах в десяти,
шевельнулась, поднатужилась и приподнялась (я хотел бы вас видеть на своем
месте)... Затем "чучело" поплелось к стаду зебр, пасущихся невдалеке. Я на
самой малой скорости за ним. Приблизившись к одному из животных метра на
полтора, оно неожиданно взорвалось сиреневым дымом. Миллионы дынных мух
набросились на свою жертву и за две секунды сделали то, что было
предназначено им природой.
1 2 3 4