– Послушай, – говорю я, когда Максуэлл умолкает. – Но ведь все прекрасно знают, что ты в этом деле новичок, включая, скажем, техников или водителей.
Максуэлл задумывается и слегка краснеет. Почему мне все больше нравится его смущение и даже этот едва заметный румянец? Может, дело в том, что при высоком росте, одухотворенном взгляде и некой внутренней твердости, которую чувствуешь с первого мгновения, Максуэлл никогда не кажется слабым, женоподобным?
– Да, конечно – все это знают, – соглашается он.
– Так для чего тебе казаться солиднее? Будь собой, более того – пользуйся своим положением, – говорю я, внезапно смелея. – Только подумай, режиссером-новичком ты больше не будешь никогда в жизни. Наоборот, напоминай об этом всем и каждому, пусть поддерживают тебя, помогают. У некоторых из них опыта выше крыши.
Максуэлл внимательно меня слушает. Я обвожу взглядом его плечи и вспоминаю, с какой легкостью он подхватил меня, когда я чуть не упала, а я, знаете ли, далеко не малышка. По-видимому, у него неплохая фигура, но пиджак слишком широкий, а под ним свободная джинсовая рубашка, отчего кажется, что он полноват, даже несколько неуклюж. И опять же эти очки…
Я приподнимаюсь, наклоняюсь над столиком и прикасаюсь к заушнику его очков.
– Можно?
Максуэлл улыбается уголком рта и кивает. Я снимаю с него очки и оценивающе смотрю на его лицо. Он немного напрягается, но не протестует и тоже разглядывает меня так, будто я стала несколько иной. Впрочем, это же естественно: люди, у которых проблемы со зрением, в очках и без них видят по-разному. Лучше я ему кажусь или хуже? Хотя какая разница? Сейчас речь не обо мне. О нем.
У него очень выразительные бархатно-карие глаза, но без очков он выглядит менее защищенным. Задумчиво прикусываю губу.
– Говоришь, обычно носишь линзы?
– Да, – с улыбкой отвечает Максуэлл, забирая у меня очки и собираясь снова их надеть, но я мягко прикасаюсь к его руке, прося не торопиться, и сажусь на место.
– А что, если тебе подобрать другие очки? Такие, в которых ты чувствовал бы себя комфортнее и которые не скрывали бы красоту твоих глаз?
Максуэлл с недоверчивой улыбкой чуть склоняет голову набок.
– По-твоему, у меня красивые глаза? – спрашивает он.
Пожимаю плечами.
– Конечно.
– У тебя тоже, – говорит он.
Мы несколько мгновений смотрим друг на друга молча, потом между нами будто вспыхивает невидимая вспышка и мы одновременно потупляемся. Максуэлл глядит на часы.
– Ой, мне пора бежать. Ребята наконец нашли подходящий дом, мы искали его несколько недель, совсем сбились с ног. В девять у меня встреча с владельцем. Только бы разрешил нам снимать! – Он складывает руки перед грудью, потом щелкает пальцами, указывает на меня, тут же поднимает палец вверх и смеется. – Значит, по-твоему, лучше прямо так и говорить: я ставлю фильм впервые, сжальтесь над бедным неопытным.
Я изгибаю бровью.
– Ну бедным себя называть ни к чему. А вообще-то да, примерно так. – Широко улыбаюсь.
– Знаешь, а ведь ты права, – с прищуром говорит Максуэлл. – Почему я сам до этого не додумался? Хотя понятное дело почему. Потому что о подобном размышлять некогда. – Он вдруг замирает и вскидывает руку с поднятым пальцем. – А может, ты согласишься быть моим консультантом? Не по уголовному сленгу, конечно, а по всяким таким вещам?
Смеюсь и повожу плечом.
– Не знаю, не знаю… У меня в этом деле тоже никакого опыта.
– Но начинать ведь когда-нибудь надо? – подмигивая говорит Максуэлл. – Вдруг это занятие тебе понравится настолько, что ты забросишь нынешнюю профессию? Кстати, ты не сказала, кем работаешь. – Он вытягивает руку ладонью вперед. – Но об этом после. Обо всем после. Если я, конечно, тебе еще не надоел.
– Представь себе, почти нет, – шутливым тоном отвечаю я.
Максуэлл смеясь поднимается из-за стола и надевает очки.
– Да, и об очках. Может, выберем новые вместе? Ты посмотришь на меня со стороны, так сказать оценишь? В субботу, идет?
Я медленно киваю, думая о том, что сейчас с превеликим удовольствием сменила бы профессию. Увы, предложение Максуэлла больше походит на шутку. Во всяком случае, много подобных клиентов не наберешь.
– Тогда дай мне, пожалуйста, свой телефон, – радостно говорит он, доставая сотовый.
Диктую номер, Максуэлл вводит его в записную книжку и читает вслух:
– Зеленоглазая Келли. Отлично. Я позвоню тебе, может завтра. До скорого. – Он продолжительно жмет мою руку, расплачивается и убегает.

2

– На работе надо заниматься работой, а не личными делами, – отчеканивает возникшая из ниоткуда Вайнона.
Поворачиваю голову и как дура молча хлопаю ресницами. Начальница испепеляет меня учительским взглядом.
– Чтобы больше подобного не повторялось! – распоряжается она. – Вот список. Позвони по этим номерам и узнай, у всех ли есть наш электронный адрес. Если нет, продиктуй или попроси их адреса и разошли письма. – Она протягивает мне лист бумаги и с важным видом удаляется.
Мне хочется взвыть. Разорвать дурацкий список на мелкие кусочки и швырнуть гадине вслед. Но я лишь тяжко вздыхаю и закрываю свой электронный ящик.
– И ведь подкрадывается так, что не услышишь, – шепчет из-за соседнего стола Джессика Фишер. – Кошка!
Я с удовольствием прибавила бы: «драная». Увы, Вайнона Хоулден, напротив, вся из себя. Благоухает «Шанелью», накрашена так, будто каждый день перед работой ездит к визажисту, одевается для офиса, я бы сказала, слишком вызывающе.
Она примерно моего возраста, британка, как моя бабуля, и появилась в нашей компании бог знает откуда.
1 2 3 4 5 6 7