-- Где ж ты тогда был?! -- не выдержал Мишель.
-- В Дибунах, -- сказал я. -- А ты был в Дибунах?
-- Не помню, -- сказал Мишель. -- Это -- такое княжество?
-- Не совсем, -- сказал я. -- Это -- поселок под Ленинградом. Я там был в
лагере.
-- В лагере?! -- насторожился Мишель. -- И сколько тебе дали лет?
-- Мне тогда давали десять, -- сказал я. -- Но я на десять и выглядел.
К нашему разговору подключилось еще несколько членов французской делегации. Они
спрашивали, за что меня отправили в лагерь и много ли у нас таких лагерей...
Когда делегация уехала, учительница предложила нам обменяться впечатлениями.
Мое впечатление было такое:
-- Французы плохо знают французский язык: они меня совершенно не понимали.
Коломбо Белые Гетры

Вовки дома не оказалось. Следовательно, не оказалось и мяча. Я
раскачивался на приступке Вовкиного парадного и жадно ел глазами известного в
нашем доме хулигана Борьку, который спешил по своим неотложным делам.
Поравнявшись со мной, Борька притормозил:
-- Чего вылупился?
-- Ничего, -- сказал я. -- Просто так.
-- Просто так не бывает, -- убедительно сказал Борька и языком передвинул
сигарету. -- Подь сюда.
Что ж он думает, что я совсем лопух: подойти к нему, чтобы он выписал мне в
рыло? Я отступил в Вовкино парадное.
-- Я говорю, приблизься, -- сказал Борька. -- Ничего не будет. Выпишу пару раз
в рыло -- и все.
Я отступил еще на шаг. Борька сделал сонное лицо и двинулся на меня. Я поднялся
на второй этаж. Борька зашел в парадняк и, задрав голову, сообщил мне, что я
получу по скулятнику в количестве прямо пропорциональному числу пройденных
этажей. Мы стали дружно пдниматься, поддерживая между собой интервал в один
этаж. На каждой лестничной площадке Борька уговаривал меня остановиться
передохнуть, ссылаясь на свои плоскостопия и занятость. Наконец я уперся в
закрытую чердачную дверь. Не помню всего, что приговаривал тогда Борька. Помню
лишь, что в своей яркой речи он подчеркнул, что я собака. Я загнулся,
схватившись за живот. После того, как Борька, насвистывая, ушел, в переносице у
меня защипало. Я сел на ступеньку, положив голову на колени, и пыль между моими
кедами стала плавиться темными горошинами. Из всех казней и пыток, какие я
знал, я не мог выбрать наиболее достойной моего врага. Я задавался вопросом,
почему в художественной литературе герои-слабаки, к которым пристают хулиганы,
в финале рассказа все-таки побеждают. Они пользуются поддержкой зверей. Или
запускают противнику камнем в глаз. Или же записываются в секцию бокса и уже в
честном бою клепают этому муромою, сколько он заслужил. Я спустился по лестнице
и в дверях парадняка столкнулся с Вовкой.
-- Давно пришел? -- спросил он.
-- Только что, -- как можно веселей сказал я.
-- Сейчас портфель закину -- и идем в футбол.
Футбол -- великая игра! Здесь забывается все на свете: и двойки, и зубная боль,
и необходимость пробовать домашнее печенье маминой знакомой Дины Никаноровны.
Мы играли трое на трое. Я люблю играть трое на трое. Потому что, играя трое на
трое, мячом владеешь дольше, чем одиннадцать на одиннадцать. Вдруг все
замерли.
-- Борька идет, -- тихо сказал Вовка, будто все мы были слепыми.
Не вынимая сигареты изо рта, Борька дружелюбно крикнул:
-- Ну-ка, мелочь, откинь шарик -- мастер побацает!
Получив мяч, Борька несколько раз подбросил его ногой, словно что-то
припоминая, потом сделал замысловатый финт невидимому сопернику и, круто
развернувшись, что есть силы вдарил по воротам, которые нам заменяла железная
стенка гаража. Стенка зазвенела, а Борька загоготал.
-- Коломбо Белые Гетры! -- воскликнул он и снова, выйдя один на один со
стенкой, забил гол. -- А ну, который воротчик, становись!
Вовка с готовностью поплелся к воротам.
-- В какой угол? -- спросил Борька, держа ногу на мяче.
Вовка криво улыбнулся и сказал, что ему все равно, в какой угол.
-- Левый верхний, -- сказал тогда Борька и стукнул.
Вовка увернулся, и мяч попал в то место, где до этого стоял Вовка.
-- Коломбо Белые Гетры! -- издал свой страшный клич Борька и обратился к нам:
-- Ну что, зеленка, играем?
Мы дружно молчали.
-- Мне только -- воротчика, а вы все, -- сказал он, и игра началась.
Борька прошел трех из пяти наших и с криком "Коломбо Белые Гетры!" несся на
меня. Я глубоко вздохнул и бросился к нему в ноги.
-- Подкаты не делать, -- строго сказал Борька, поднимаясь. -- Я в костюме, --
и вышел опять на меня.
На этот раз я отступал, выжидая, когда мой противник ошибется. Борька зачастил
ногами, и я, уловив момент, выбил мяч и, перепрыгнув подставленную мне ногу,
послал его в ворота. А Борька, сделав шпагат, протерся коленом по земле.
-- Спокуха. Все в рамках, -- сказал он, скидывая пиджак и подворачивая
штанины. -- Только мне -- еще игрока. А то компот у вас будет слишком жирный.
Я мотнулся влево, а сам с мячом ушел вправо. Борька хотел взять меня на корпус,
но только слегка погнул водосточную трубу. Счет стал 2:0. Борька дал Вовке
подзатыльник и потребовал себе нового вратаря и еще одного защитника. Следующий
мой мяч Борька отбил рукой.
-- Пендель! -- заорал он, и, согнав с ворот нового голкипера, стал отсчитывать
одиннадцать шагов.
-- Семимильными меришь, -- сказал нерешительно кто-то.
-- Я те дам -- семимильными, -- объяснил Борька и встал в ворота. -- Бей,
огурец!
Я разбежался.
-- У! -- сказал мне Борька в момент удара.
И эхом ему ответил гул гаража за спиной. Ребята уже не играли, а, прислонившись
к стене дома, молча наблюдали за нашим поединком. Борька бегал, вылупив глаза,
и теперь только старался подальше отбить мяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13