Горшков приехал к месту встречи и уже издали увидел девушку в синей куртке.
"Симпатичная, -- подумал он. -- Хреново. Могу не понравиться".
-- Вы -- Зина? -- с трудом развернув улыбку, подошел к ней Горшков.
Девушка нецензурно ответила в рифму. На букву "П".
Горшков тоже послал ее с матерком. Но уже -- в затылок. Поэтому она его не
услышала. Услышал здоровенный мужик, проходивший мимо. Горшков сбивчиво
объяснил ему, что отправил не его. Мужик поверил и отпустил Горшкова.
Через несколько минут выяснилось, что половина человечества -- в синих куртках.
Горшков перестал обращаться ко всем синим, к тому же один из них оказался
парнем с длинными волосами и врезал Горшкову по чайнику.
Поэтому Горшков теперь стоял без всяких признаков жизни и только думал: "Хорошо
бы не эта!.. А вот эта бы -- хорошо!.."
Зина возникла с тылу. Совершенно не такая, какая была по телефону.
-- Здравствуйте, Коля!
-- А я вас сразу узнал, -- сказал Горшков.
-- Почему же?
-- Так вы ж сказали: "Здравствуйте, Коля"!
Горшков пригляделся: Зина оказалась в очках. Поэтому он спросил:
-- Вы -- не учительница?
-- Нет. Бухгалтер. Я же вам говорила.
-- Бухгалтер, милый мой бухгалтер! -- спел ей Горшков.
-- Куда пойдем? -- спросила Зина.
-- Прогуляемся для разнообразия, -- сказал Горшков.
Прогулка потекла по улице. Зина быстро завяла от шума и пыли грузовых машин и
через час сказала:
-- Может, поедем ко мне?
-- Давно пора! -- проснулся Горшков. -- Может, я вас тогда уж и под руку
возьму? Я сразу хотел предложить, да подумал, что это будет не совсем удобно.
-- Под руку?
-- Нет, к вам -- домой.
Квартира была однокомнатная.
-- Сразу видно -- женщина живет, -- сделал вывод Горшков.
-- А как вы догадались?
-- Чисто у вас.
-- А у вас что, окурки на полу валяются?
-- Нет, на полу не валяются, -- обиделся Горшков. -- Но в раковине можно
найти. Мокрые, правда.
-- Но можно подсушить!
-- Кстати, о планировке. Туалет имеется?
-- Вообще-то -- да. Вторая дверь.
-- Вас понял. Запомним на будущее.
Горшков прошел в комнату, а Зина метнулась на кухню.
-- Коньяк будете? -- крикнула она.
-- Ну, раз ничего другого нет... -- сказал Горшков.
Зина вернулась с коньяком и двумя грейпфрутами в тарелке, похожими на грудь
Венеры.
-- А чего коньяк не полный?
-- Отмечала свой день рождения.
-- Плохо, наверно, отметили?
-- Почему?
-- Так не допито.
-- Эта третья была.
Горшков налил себе и Зину не забыл.
-- Как говорит Костя Мелихан, поднимая тост за даму: "Дай бог -- не
последняя!"
Горшков сразу осушил свою рюмку и тут же наполнил снова. Зина грела свою в
маленьких ладонях.
-- Может, включить музыку?
-- Ага! -- обрадовался Горшков и поперхнулся коньяком. -- Делать-то все равно
нечего.
Зина врубила магнитофон.
-- Пугачиха! -- сказал Горшков и откинулся в кресле. -- Моя любовь!
Зина взяла его за руку:
-- Потанцуем?
-- О, белый танец! -- сказал Горшков и попытался допить коньяк. -- Дамы
приглашают кавалеров.
-- А есть еще голубой танец, -- сказала Зина, убирая из рук Горшкова рюмку. --
Кавалеры приглашают кавалеров.
Зина протанцевала с Горшковым до конца всю песню, а потом завалила его на
диван, предварительно дернув ногой на себя нижний край.
Выйдя на улицу, Горшков машинально посмотрел на часы: вся процедура заняла
сорок минут. "Да, -- подумал он, -- бухгалтеры ценят свое время!"
На другой день позвонил Спиридонов:
-- Ну, как?
-- Нормально, -- ответил Горшков. -- Только я не понял, кто кого -- я ее или
она меня?
-- Ну, если не забеременеешь, значит, ты -- ее!
Джентльмен на вечер

-- Фигурка -- оближешься! -- говорил по телефону Зарецкий. --
Роден, бронза!
-- Девятнадцатый век, сто кило? -- спросил Макс.
-- А шутки свои дома оставь! Скромней надо быть. Стань джентльменом хоть на
вечер. А то прошлый раз ты уже пошутил.
От прошлого раза у Макса осталось яркое впечатление. Фонарь между глаз. Он там
все за красоткой одной ухлестывал змеевидной. Потом ее спросил: "Можно вас
проводить до дома?" Она ему в ответ: "У меня дома муж". А он -- ей: "Так до
моего дома". Ну и засветила ему. Как ее муж научил. На секции айкидо.
...Когда музыка начала щекотать ноги и все полезли из-за стола, Зарецкий подвел
Макса к смуглой.
-- Майя, -- представилась она.
"Ацтек", -- хотел представится Макс, но, как велел Зарецкий промолчал.
-- А тебя-то как звать? -- спросил Макса Зарецкий, будто видел его впервые.
-- Максимов, -- ответил Макс после некоторого раздумья.
Он уже хотел пригласить Смуглянку на танец, как вдруг к ним подскочила пожилая,
сорокалетняя, с бандитской челюстью, и, схватив его за руку, капризно
воскликнула:
-- Почему мы не танцуем?
Макс вяло поплелся за ней.
-- В прошлой жизни я была мужчиной, -- сообщила она ему.
Даже ухом он почувствовал от нее запах сайры.
"Обезьяной ты была в прошлой жизни! -- подумал Макс. -- И ею же в этой
осталась!"
Смуглянка уже танцевала с каким-то в клетчатом пиджаке, но улыбалась Максу.
Когда хохотнула, Макс понял, что улыбается она не ему, а глупым россказням
клетчатого.
Музыка прекратилась, и Макс тотчас же отлепился от Челюсти. Но она крикнула:
-- Женский танец!
И снова прижала Макса к себе. Так, что его шея оказалась у нее между грудей.
Скинула туфли. Но все равно была пока выше Макса. Стала крутиться волчком под
поднятой ею же Максовой рукой. И так же заставляла крутиться его.
Наконец, и эта жизнеутверждающая музыка умерла.
-- Почему мы такие грустные? -- спросила Челюсть Макса, не выпуская его из
рук. -- Может быть, я смогу развеять эту грусть?
Макс знал, что ответить, но не знал, как сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26