Да их ему и показывать-то было некому. Отец долгое время находился в
плавании, а соседка, которой он поручил присматривать за сыном, не могла с ним
сладить, махнула на Ворона рукой, и он зажил совершенно самостоятельной жизнью.
Отец оставлял ему запас чистого белья на три месяца, а еду Ворон готовил сам.
Иногда, впрочем, есть ему надоедало, и он жил только на пустом чае.
Теперь -- о другом событии, которое произошло примерно в то же время.
Недели через две после прихода в наш класс нового ученика к нам пришла новая
учительница.
Александра Семеновна Ш., молодая, высокая, с каштановым душем волос, нам всем
очень понравилась: она сразу заявила, что оценки по литературе ставить нельзя,
что литературой надо просто наслаждаться, а не зубрить вырванные из текста
куски и дрожать в ожидании, что тебя спросят.
-- Но поскольку высокое начальство хочет, чтобы оценки ставились, -- закончила
свою вступительную речь Александра Семеновна, -- я буду их ставить. И только
хорошие.
Горыныч не мог нарадоваться на новую учительницу, потому что раньше у нас по
литературе была самая низкая успеваемость в районе, а с приходом Александры
Семеновны она поднялась на недосягаемую высоту.
Время, конечно, многое стирает с памяти. Остаются только какие-то отдельные
картинки, часто не самые лучшие, мелкие, но въевшиеся в память глубоко,
глубоко... Вот одна из них.
Победа весны. По реке плывут облака. Песня поднимается над нами, как флаг. Ее
не спеть одному, ее можно спеть только хором. Ворон сидит на камне,
отвернувшись от всего мира. Александра Семеновна лежит, подложив под спину
лужайку. Сквозь пальцы ее рук и ног растут цветы и травинки. Картинка
называется практические занятия по русской поэзии.
Однажды она велела нам написать сочинение на свободную тему.
-- Но начинаться сочинение обязательно должно следующими словами, -- сказала
она и, сверкнув икрами, обсыпанными золотистой пыльцой, вывела на доске:
"Больше всего я люблю..."
Ворон написал первым. Долго пишет тот, кто не знает, о чем писать. А Ворон,
видно, давно уже все продумал.
-- Ты что, уже написал? -- спросила она, подходя к Ворону.
Ворон молча кивнул.
Я посмотрел в его тетрадь: к четырем начальным словам было добавлено лишь
три.
Она поднесла тетрадь к самым глазам, чтобы, наверно, никто больше не видел, что
написано на этой странице и что написано на ее лице.
Кто-то сказал, что тайна -- это нечто слишком малое для одного, достаточное для
двоих, но слишком большое для троих. Вскоре уже весь наш класс гордился тем,
что именно в нашем классе Александра Семеновна встретила наконец хорошего
человека.
Из школы они всегда шли вместе. В одной руке он нес свой портфель, а в другой
-- ее. Не знаю, о чем они там говорили и говорили ли вообще. Впрочем, один их
разговор мне удалось подслушать. Но об этом чуть позже.
Если мы гордились этим неземным чувством двух совершенно противоположных по
полу и возрасту людей, то учителя не могли этого перенести.
По школе поползли грязные слухи. Когда директору сообщали новые волнующие
подробности, он отвечал какой-нибудь цитатой из Шекспира. Ответ получался
убедительный, но непонятный. Александру Семеновну он почему-то ставил выше
всего педсовета. Наконец слухи доползли до роно. Директор отбивался как мог,
сотрясая стены роно уже не только Шекспиром, но и другими классиками. Однако в
роно больше доверяли классикам марксизма-ленинизма и нашу учительницу перевели
в другую школу.
Это был тяжелый удар. И для Ворона, и для Александры Семеновны.
Между тем судьба уготовила им еще одно испытание. Года через полтора после
того, как Александру Семеновну перевели в другое место, я зашел к Ворону. Дверь
была приоткрыта, и я невольно зацепил обрывок их разговора.
-- Подождите. Зачем за него выходить?
-- Я и так поздно выхожу. Чего ж еще ждать?
-- Меня подождите.
-- Ну, допустим, через несколько лет тебе будет восемнадцать. Но мне-то уже
будет тридцать три. Ты меня никогда не догонишь, Ворон!
Неделю после ее свадьбы он не ходил в школу. А потом пришел с потемневшим
взглядом, как с поминок. Да, свадьба -- праздник для одного и похороны для
другого.
Печальная развязка, не правда ли?
Мой друг теряет свою любимую, а я теряю своего друга.
Не знаю только, почему он бросил меня.
Когда я окончил школу, мои родители решили вернуться обратно в Ленинград. Мне
надо было поступать в институт. Точней, это надо было моим родителям. Да и что
за жизнь для молодого человека в провинциальном городе?
Накануне отъезда к нам домой неожиданно зашел Ворон.
Слезы навернулись мне на глаза. Я сразу простил Ворону все свои обиды, написал
ему на тетрадном листке свой ленинградский адрес и велел непременно приезжать.
Мы обнялись, я полез в грузовик.
Машина тронулась, и я обернулся назад, чтобы помахать Ворону на прощание.
Но он уже шагал прочь.
Последнее, что я увидел, был тетрадный листок, который Ворон вынул из кармана и
бросил на дорогу.
Порыв ветра подхватил мою жалкую бумажку и понес ее вместе с остальным
мусором.
Я закончил институт. Женился. На этом можно было бы поставить и точку, если бы
не письмо, которое я получил от своего бывшего одноклассника Н.
Он спрашивал, как я живу, рассказывал о себе, приглашал в гости. Была в этом
письме, между прочим, и такая фраза: "Александра Семеновна умерла".
В тот же день я послал ему ответ, полный вопросов. Но больше мой товарищ ничего
не знал.
Прошло несколько лет.
И вот однажды на Невском проспекте я сталкиваюсь с молодой женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26