Чтобы освободить себя от тяжкого долга честности, требующего вглядываться в свое строже, чем в чужое, Катька выдумала формулу: "Мы виноваты перед детьми". Идеальное средство добить в человеке остатки совести, а следовательно, и мужества - объявить ему, что мир виноват перед ним, а не он перед миром.
- Единственное, что может раскрасить серую действительность, - это дружище це два аш пять о аш! - С довольством палача, сумевшего-таки добыть голосу из истязуемого, Дмитрий пустился ораторствовать, притворяясь гораздо более пьяным, чем был на самом деле, - на самом деле спирт у него словно бы рассасывался в сале. - Пьянство, оно же упоение, - это, друзья мои, победа духа над материей - недаром дух на медной латыни именуется "спиритус". Пьющий человек не приспосабливается к реальности, а изменяет ее в своем восприятии. Ибо важно не то, каков мир в реальности, а то, каким он нам представляется! А потому - вовек прославлен Джон Ячменное Зерно!
Он залихватски вытянул еще стопку, сморщился, как собирающийся чихнуть младенец (он же сам из свертка), и поспешно и нечистоплотно зажрал тем, этим, пятым, одиннадцатым. Он не может не паясничать - это означало бы предстать без маски перед теми, кто знает о его предательстве.
Катька сосредоточенно свела брови, словно вдумываясь в трудную задачу. Вот кому нечего прятать - в сатиновых шароварчиках на тусклой семейной фотографии она успешно участвует в школьной викторине с точно этим же выражением лица.
- Так что выходит, если у тебя болеет ребенок и ты можешь или пойти для него за десять километров за врачом - по снегу, в мороз, - или тебе сделают укол, и тебе будет казаться, что ребенок выздоровел, - ты что, выберешь сделать укол?
- Вопрос, конечно, интересный... - Дмитрий подвел очи горе, открыв распаренное небритое вымя. Но в красных глазках успело сверкнуть понимание: мамаша-то угодила в самую точку.
- А по-моему, - ринулась развивать успех Катька, - все, что можно получить без труда, - это подделка!
- Перебор, перебор... Труд - это проклятие, сказано в Писании, а Бога не перехитришь. В чем главный порок и социализма, и капитализма - и тот и другой оценивают личность по трудовому вкладу, по усердию в исполнении проклятия.
- Ну, а ты как хотел бы? По труду оценивают потому, что все создано трудом, и больше ни по чему!
- "Евгений Онегин", "Лунная соната" - в них, конечно, главное - расход трудодней...
- Все создается духом, - отпав от принесенного с собою пива, обронила дочь, словно о чем-то давно известном и даже надоевшем. - И этот стол, - (она для наглядности постучала по столу), - и этот стакан, - (она для наглядности пощелкала накладным ногтем по стакану), - мы их создаем усилием духа.
Хорошо, жара добралась уже и до моих щек - надеюсь, было незаметно, что они вспыхнули. "Создается духом"!.. Моей наследнице хватило бы духу поменьше хотя бы дуть пива - тоже брюзгнет на глазах. И набраться бы духу сказать себе, что профукала молодость на пошлые призраки и сейчас продолжает ежесекундно творить новую ложь, чтобы только не признаться в старой. В своем элитарном издательстве, через которое, как говорят, некий удачливый брокер отмывает деньги, она следит, чтоб хотя бы на ее участке в мир не проникло что-нибудь сильное, цельное, красивое, страстное, захватывающее - ее восхищают только какие-то кусочки неизвестно чего, какие-то узоры неизвестно на чем, какие-то причуды непонятно чьи... Главное, что она ненавидит, - это подлинность - не только вульгарную подлинность факта, но даже и подлинность чувства: она ненавидит всех, кто не кривляется, она всегда предпочтет передразнивание творчеству. Моя дочь пользуется любым неудобным случаем утомленно обронить, что искусство - это игра. Вся наша жизнь игра, деятельность в рамках условных правил, - но есть игра "пятнадцать" и есть игра "дуэль", на которой во имя условностей рискуют собственной жизнью. Любопытно, что наша дочь ненавидит благородную силу гораздо более непримиримо, чем тупую и жестокую, ибо благородная сила искажает угодную ей картину мира: в нем должно существовать исключительно либо примитивное, либо хлипкое.
- Я уверена, - с раздраженной напыщенностью продолжала она, - что человек легко мог бы летать, если бы только действительно этого захотел. Я уверена, что Дэвид Копперфильд летает по-настоящему и только делает вид, что это фокус. Чтобы не запаниковали такие, как наш папенька, - кто уверен, будто все знает.
Она два раза подряд произнесла слово "уверена" о себе, но "все знаю" я, а не она. Я хотел было ответить Славкиной шуткой: "Я знаю только половину всего", - но шутка означала бы, что я принял ее слова всерьез.
Оттого что я не всякую их ложь спешу признать правдой, они решили объявить меня деспотом, претендующим на всезнайство. Однако эти ядовитые стрелы увязают в окутывающем меня облаке рассеянной любезности. Все нормально, срок отсидки уже на исходе - скоро можно и собираться.
- А наука, между прочим, ничего не должна отвергать - в том числе и Бога.
Когда я наблюдаю за теми, кто сегодня объявляет себя верующими, когда я вижу, насколько они не отличаются от меня ни в щедрости, ни в бесстрашии, я начинаю понимать, что вопрос о Боге для них - это вопрос о названии ровно того же, что чувствует каждый. Когда они отказываются наделить Бога хоть какими-то конкретными признаками, я понимаю, что передо мною снова вопрос о названии. Мастурбаторы и Бога ищут не для служения, а для самоудовлетворения. "Кайфбы ловить", как выражается Дмитрий.
- Выбор религии - нынче вопрос моды, - вдруг объявил он, постаравшись придать своему багровому рылу вид утонченности. - Религию выбирают, как костюм:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77