Он был изящным и гладкокожим, как мраморные статуи греческих богов.
Не в силах противиться, она потянулась к нему, чтобы провести руками по груди, задержав ладони в том месте, где смогла ощутить бурное биение его сердца.
– Я не представляла, что мужчина может быть так прекрасен, – прошептала она.
Он ответил тихим смехом, раздвигая ее ноги, чтобы встать между ними.
– Не так прекрасен, как ты.
По телу Порции пробежала дрожь, когда она ощутила силу его возбуждения своей разгоряченной плотью.
– Последнее слово всегда остается за тобой. Верно? – поддразнила она прерывающимся голосом.
– Всегда, – заверил Фредерик, опустил голову и принялся жадно и требовательно целовать ее.
Руки Порции инстинктивно поднялись и обвили его шею, а ресницы опустились, когда его умные и ловкие пальцы принялись ласкать ее с бесконечным терпением и нежностью. От его легчайшего прикосновения Порцию охватило пламя, и ноги задрожали.
Все страхи и колебания были забыты перед лицом мучительной потребности в близости с ним. Она так долго была одна. Ей необходимо было почувствовать его нежное прикосновение, его тепло, услышать звук его голоса и ощутить наслаждение его близостью.
Порция забыла даже, что надо дышать, его большой палец прокладывал себе путь к маленькому бугорку между ее ног, а потом принялся играть на нем, высекая бесчисленные искры наслаждения. Ее пальцы беспокойно блуждали в его густых волосах, а ноги раздвигались все шире, будто она молчаливо посылала ему приглашение.
Осыпая поцелуями поднятое к нему лицо, Фредерик, наконец, достиг удобного положения для проникновения.
Она отпрянула и посмотрела на него с изумлением:
– Фредерик?
Серебристые глаза сверкнули из-под полуопущенных век.
– Я ведь сказал, малышка, что тебе следует довериться мне, – пробормотал он.
Его руки спустились к ее бедрам и сжали их. На мгновение Порция испытала изумление и разочарование, когда, вместо того чтобы вторгнуться в ее нежное тело, он рванулся вверх, не обращая внимания на ее стоны и мольбы войти в нее.
Пока его восставшая плоть не коснулась ее чувствительного бугорка, она не поняла его намерений.
– О, – задыхаясь пробормотала Порция и ресницы ее затрепетали, его удары заставляли ее изгибаться и извиваться.
– Обвей меня ногами, – скомандовал он, прижимаясь губами к ее ключице. Порция охотно подчинилась и его удары, приближающие ее к завершению, вызвали у нее тихие крики и стоны. – Да, куколка, да, детка, – стонал Фредерик, захватывая губами ее сосок и слегка потягивая его.
Прикосновение его языка к чувствительному соску довело Порцию до края пропасти.
Ее голова запрокинулась, и по всему телу побежали судороги, а дыхание стало прерывистым и хриплым.
Фредерик изменил положение и зарылся лицом в ее шею, бедра его продолжали неустанное движение, пока он не издал тихий крик и Порция не ощутила теплую струю его семени на своем животе.
В надежном кольце рук Порция уютно угнездилась у него на груди, и на губах у нее появилась удовлетворенная улыбка.
Снова Фредерику удалось подарить ей наслаждение, не представляющее угрозы для будущего.
Несомненно, его талант изобретателя не ограничивался инженерным делом.
Фредерика потрясло то, что Порция устроилась у него на груди и испустила вздох удовлетворения.
И дело было не только в наслаждении, которое они только что испытали. Это было чем-то из ряда вон выходящим. Для него это означало освобождение от ощущения неудачи, преследовавшего его долгие дни.
Нет, в этот момент у него появилось чувство, что все правильно. Он так решил, схватил ее в объятия и отнес на кровать.
Это было удивительно и даже пугающе, но совершенно правильно.
Уложив Порцию на матрас, Фредерик пошел ополоснуться, а потом во влажной еще одежде вернулся и растянулся рядом. Он принялся осыпать поцелуями гладкую кожу цвета слоновой кости.
Порция оставалась неподвижной под его ласками, и Фредерик поднял на нее глаза.
В пламени свечей он увидел ее бледное лицо, умиротворенное и нежное, и потемневшие глаза и рассыпавшиеся по подушке кудри, похожие на черный атлас, и это потрясло его.
Сейчас в ее облике не было ничего от генерала, командующего военными действиями.
Вместо этого она предстала перед ним в облике пленительной женщины-искусительницы.
И тело его откликнулось новой готовностью, он подавил стон. Фредерик нежно привлек Порцию в свои объятия, и голова ее оказалась у него на груди.
– Ты очень молчалива, детка, – пробормотал он, и пальцы его бездумно прогулялись по ее атласным кудрям.
– Я не знаю, что сказать, – ответила Порция, и ее пальцы задержались у него на груди.
– Ну, ты могла бы сказать, что я самый искусный и одаренный любовник, какого ты встречала в жизни. – Он поцеловал ее в лоб. – И что ты от меня в полном восторге. – Он поцеловал ее в кончик носа. – И что ты обожаешь и боготворишь меня…
– Боготворю? – перебила она, слегка ущипнув его за руку. – Черта с два!
Он насмешливо прищелкнул языком.
– Ну и выражения, девочка! Я потрясен.
– Не знаю, почему ты потрясен. Как владелица гостиницы я привыкла слышать такую речь, от которой покраснел бы и матрос.
Фредерика смутил ее легкомысленный тон, и он нахмурился. Черт возьми! Порции следовало одеваться в кружева, носить драгоценности и быть окруженной самыми изысканными людьми. Мужчины, встречавшиеся ей в жизни, жестоко обманывали ее.
– Это тебя смущает? Мой низменный язык!
– Нет, не это, а то, что ты заперта в уединении этой гостиницы, в то время как тебе следовало бы украшать своим обществом гостиные Лондона.
Он почувствовал, как ее тело напряглось и окаменело под его руками, она намеренно наклонилась, чтобы скрыть выражение своего лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87