На его губах затеплилась слабая улыбка:
– Значит, мне больше не ждать, что в мою комнату принесут еду на подносе?
Сердце Порции совершило болезненный скачок, но она все-таки ухитрилась овладеть собой и небрежно пожала плечами:
– Думаю, вы уже вполне здоровы, если в силах спуститься по лестнице.
Он медленно повернул голову и посмотрел на нее своими сверхпроницательными серыми глазами.
– Возможно, но мой обед не будет таким вкусным, если вы не принесете его своими нежными руками.
Тон его был слегка поддразнивающим, но от Порции не ускользнуло мрачное выражение лица.
– Что вас беспокоит?
– Откуда вы знаете, что меня что-то беспокоит?
– Такому удачливому дельцу, как вы, следовало бы научиться получше скрывать свои чувства, а у вас это не получается. – Она оглядела опустевший сад. – К тому же вы сидите здесь с бутылкой бренди и предаетесь невеселым думам уже больше двух часов.
Он ответил мальчишеской улыбкой:
– Значит, вы заметили.
– Я ждала, пока вы уйдете отсюда, потому что мне надо покормить Пэка.
С резким смехом он поднес бутылку к губам:
– Конечно!
– Фредерик, что-то случилось?
– Это… личное дело. Ничего интересного.
– Может быть, вы позволите мне судить, представляет это интерес или нет.
Его улыбка потускнела, он смотрел ей прямо в глаза.
– Какое вам дело, крошка?
– Не все ли равно? – ответила она вопросом. Фредерик довольно долго молча смотрел на нее, и Порция уже готовилась сказать что-нибудь резкое, когда он испустил тяжелый вздох.
– Сегодня у меня была интересная беседа со старым другом, – тихо ответил он. – И в этой беседе упоминалась моя мать.
Прежде чем подумать, Порция положила руку на его оцепеневшее плечо, будто могла рассеять мрачность одним лишь прикосновением.
– Вам тяжело говорить о ней?
– Не столько тяжело, сколько удивительно, потому что мне до сих пор не приходилось о ней говорить. Я никогда ничего не знал о своей матери, кроме того, что она умерла родами, произведя меня на свет.
– Ваш отец никогда ничего не говорил вам о ней?
Он ответил презрительным смехом:
– Мой отец вообще никогда ни о чем не говорил со мной. Разве что о погоде или о видах на урожай. И уж конечно, он не поощрял никаких личных излияний.
Сердце Порции сжалось при мысли о юном ранимом Фредерике, лишенном самого слабого утешения после утраты матери. У нее самой, по крайней мере, остались вещи матери, дававшие представление о том, какой была женщина, подарившая ей жизнь.
– И вы ничего о ней не знаете?
– Ничего.
Она бессознательно сжала его руку.
– И что же вы узнали сегодня?
Взгляд Фредерика опустился на пальцы Порции, все ещё сжимавшие его плечо.
– Что она была настоящей леди. Она была дочерью доктора и приехала в Оук-Мэнор в качестве компаньонки моей бабушки.
Порция почувствовала, какое смущение он испытал, сделав это открытие, и, более того, ощутила его боль. Боль, от которой она хотела бы его исцелить.
– Наверное, вы на нее похожи, – мягко сказала она.
Фредерик удивленно заморгал:
– Почему вы так решили?
– Вы намекнули на то, что ваш отец… замкнутый и холодный человек, а вы теплый и внимательный.
Его рука сделала движение и прикрыла ее пальцы, все еще лежавшие на плече, а на губах появилась дразнящая лукавая улыбка.
– Даже очень теплый, особенно когда вы рядом.
Внезапно ночь показалась не такой уж холодной. Собственно говоря, все тело Порции охватил такой жар, что у нее захватило дух.
– Вы узнали что-то еще? – спросила она, и голос ее задрожал.
– Да.
Фредерик встал со скамьи и направился к низкой кирпичной ограде:
– Я узнал, что мой отец не бросил ее, как я считал. На самом деле он уехал из Оук-Мэнора и увез мою мать в Винчестер, когда бабушке стало известно о беременности.
Даже в сгущающихся сумерках Порция могла различить каменную неподвижность его плеч и напряженность спины. Он допил остатки бренди и отшвырнул бутылку.
Поднявшись со скамьи, она двинулась к нему, прежде чем здравый смысл удержал ее от попытки утешить его.
– Значит, он любил ее, – тихо сказала она.
– Выходит, что так.
Порция нахмурилась, потому что его слова прозвучали с горечью.
– Почему вас это огорчает?
Наступило долгое молчание. Наконец он медленно покачал головой.
– Я всегда полагал, что отец не любит меня, потому что его раздражает мысль о том, что моя мать забеременела и наградила его незаконнорожденным отпрыском А теперь… теперь выходит, что он по крайней мере питал какие-то чувства к моей матери. В таком случае почему он не питал никаких чувств ко мне?
Боль пронзила сердце Порции, и она с полной уверенностью решила, что, если лорд Грейстон когда-нибудь переступит порог ее гостиницы, она угостит его хорошим ударом кнута. И пусть от этого пострадает его жалкая и никчемная шкура!
С усилием Порция погасила отчаянное желание наказать ничтожного родителя Фредерика и переключила внимание на человека, оцепенело стоявшего рядом с ней.
– Вы сказали, ваша мать умерла во время родов?
– Да.
– Может быть, вы были слишком тягостным напоминанием о том, что он потерял, – предположила Порция. – В конце концов, он отвернулся от семьи, чтобы быть с любимой женщиной, а в результате потерял ее столь трагическим образом. Вполне естественно, что ваше присутствие вызывало воспоминания о том, что он предпочел бы забыть.
Фредерик повернул голову и теперь смотрел на нее странным неуверенным взглядом.
– Ясно, что вы никогда не встречали лорда Грейстона.
– Возможно, что и встречала.
Его губы дернулись.
– Ну, вам виднее, если вы так говорите.
Снова у Порции возникло желание положить руку ему на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87