Конечно, он хотел ее видеть, и они вместе ужинали где-нибудь в городе. Говоря по совести, Уолтер теперь уделял Лотте гораздо больше внимания, чем раньше, когда его отеческая забота была направлена на одного Бориса, а о Лотте заботилась мать. Обычно она звонила и холодно просила меня позвать Уолтера. Но на этот раз вдруг спросила, можно ли к нам зайти. И пришла к ужину – хорошенькая, дорого и со вкусом одетая. Сшитое на заказ летнее платье голубого цвета, туфли из натуральной кожи на шпильках. Постриглась, и ее прическа походила бы на мою, если бы не прямые волосы. Ей исполнилось восемнадцать.
Уолтер еще не вернулся. (Я позвонила ему, предупредила, что Лотта придет к пяти; он ужасно огорчился, что именно сегодня не может уйти из конторы пораньше. Через пять минут перезвонил, попросил передать Эстер, чтобы она приготовила на ужин телятину по-пармски – любимое блюдо Лотты.) Борис играл в парке с приятелями. Я провела Лотту в гостиную.
– Ты, наверное, хочешь пить. Налить тебе лимонаду?
– Джина с тоником, пожалуйста, – без тени улыбки ответила она.
– Извини.
Я наполнила два бокала и подошла к дивану. Она взяла свой и молча кивнула, явно не имея желания поддерживать беседу.
– Что собираешься делать летом? – Вопрос прозвучал не совсем естественно: я успела подружиться с Хелен Штамм, но в обществе ее дочери по-прежнему чувствовала себя неуютно.
– Не знаю. Может, поработаю, если удастся найти что-нибудь приличное. Скажем, в издательстве или в рекламном агентстве. А работать просто так, лишь бы время убить – этого мне не надо. Мне и без работы есть чем заняться.
Я кивнула. Она пристально рассматривала свой бокал.
– Мы в этом году хотим пораньше уехать на озеро. Такая жара стоит!.. Мы с Борисом пробудем там все лето.
Никакой реакции. Загородный дом остался Уолтеру: Хелен заявила, что в ее возрасте лишняя собственность ей ни к чему. Они договорились, что она будет пользоваться домом во время лыжного сезона, но оплачивать счета должен Уолтер.
– Приезжай, если надумаешь.
– Уже надумала, – ответила она чуть быстрее, чем следовало, и даже немного с вызовом, давая понять, что не нуждается в моем приглашении – как-никак, это дом ее отца. Но тут же покраснела.
– Вот и отлично. Будем рады.
Она отвела взгляд. Минута прошла в неловком молчании.
– Кое-кто из моих друзей тоже приедет, – объявила она.
– Очень хорошо.
Пробормотав что-то нечленораздельное, она закурила.
Когда пришел Борис, я крикнула ему, что мы в гостиной. Он вернулся потный и усталый, явно не ожидая увидеть сестру. Я предупреждала его, что она придет к ужину, но он напрочь забыл об этом.
– Господи, ну и вырос же ты! – воскликнула Лотта. – Иди-ка сюда, дай я тебя поцелую.
Он остолбенел. Ему шел тринадцатый год, по росту он догнал Лотту. Они одиннадцать лет прожили под одной крышей, и все это время Лотта была к нему совершенно равнодушна. Из-за разницы в возрасте, из-за того, что брат мало ее интересовал, а может, она просто неосознанно подражала матери. С тех пор как Уолтер женился на мне, Лотта и Борис ни разу не встречались. Кроме того, мальчишки в двенадцать лет вообще терпеть не могут нежностей. Чтобы сгладить неловкость, я объяснила, что от Бориса теперь не добьешься ласки; он с благодарностью взглянул на меня, а лицо Лотты словно окаменело. Как будто, если бы не я, Борис тут же забрался бы к ней на колени. Я повернулась и вышла из комнаты. Борис тут же пошел за мной, чем разозлил Лотту еще сильнее.
– Ты куда? – шепотом спросила я его в прихожей. Он пожал плечами:
– А вы?
– В кухню, надо проверить, как дела с ужином. Хочешь кока-колы?
Он кивнул.
– Сейчас принесу.
– Я сам, – ответил он. И тут появился Уолтер.
– Привет, – сказала я с облегчением. – Лотта уже здесь. В гостиной.
– Все в порядке? – с тревогой спросил он.
– По-моему, да. Сделать тебе мартини?
– Будь добра. А Лотте что-нибудь предложила?
– Да, Уолтер, – медленно и отчетливо сказала я. – Я предложила Лотте джину с тоником, как она и просила. – Я знала, что ей все слышно, но его тон вывел меня из терпения, я не могла больше сдерживаться. – Кроме того, я очень вежливо побеседовала с ней, уверила ее, что мы будем рады видеть ее летом на озере. И я не понимаю, почему она теперь сидит там с таким видом, будто я ее смертельно оскорбила, но вам с ней, без сомнения, удастся выяснить причину…
Он не дослушал. Рванулся в гостиную, словно ожидал увидеть там что-то ужасное.
– Ты забыл прихватить аптечку для оказания первой помощи! – крикнула я ему вслед.
Из гостиной донеслось воркование. Я взглянула на Бориса. Почти одного со мной роста. Через год перерастет.
– Пойду прогуляюсь. – Я повернулась и пошла к двери. Он догнал меня у лифта.
– Тебе бы лучше вернуться, милый. Отец и так будет сердиться.
– А с вами нельзя?
– Можно. – Хотя следовало бы твердо запретить. – Но, пожалуй, лучше не надо.
Двери лифта открылись, я вошла. Он последовал за мной.
На следующей неделе мы уехали на озеро. А еще недели через две, лежа на причале с журналом в руках, я услышала чьи-то шаги – и села. Ко мне приближался незнакомый мужчина. Вокруг никого не было – Борис с приятелем катался на катере где-то далеко.
– Привет, – сказал мужчина.
Я кивнула. Он был недурен собой, но страшно грязен: белая рубашка и солдатские брюки были какие-то замызганные, изжеванные, из драных кроссовок торчали пальцы, лицо покрывала многодневная седая щетина, хотя редеющие волосы на голове были еще темные.
– Я ищу владения Штаммов, – протянул он и присел в нескольких шагах от меня, небрежно оглядев меня с головы до ног.
– Считайте, что нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102