– Пойдите и запишитесь на вечерние занятия и прослушайте курс биологии, – язвительно посоветовал он.
А вы пойдите к черту!
Но я этого не сказала. Вышла из кабинета, пересекла приемную и оказалась у двери, где ждала мать. Мы вместе спустились по лестнице и вышли на улицу.
– Что он сказал, Руфи? Наверное, наговорил всякой чепухи?
– Сказал, что ты слишком много работаешь.
– Он славный мальчик, но что он понимает? Сам еще ребенок.
– Он врач и знает, что говорит. Давай, зайдем в кафе. Угощу тебя кофе с пирожными.
– Мне надо следить за весом.
Я посмотрела на нее. В коричневой юбке и широкой черной блузе, которая была ей велика, она казалась тоньше, чем раньше, и только живот слегка выдавался вперед.
– Могу поспорить, врач тебе этого не говорил.
– Я и сама знаю. Спроси кого хочешь; при беременности главное – не слишком набирать вес.
– Ничего, – сказала я, подталкивая ее к кафе, – пусть это будет на моей совести.
Мы заказали кофе и пирожные, и она начала рассказывать о том, какая прекрасная женщина Берта Ландау и как много работает отец, а она тут, как школьница, днем сидит в кафе… В конце концов мне удалось перевести разговор на домашние дела. Она уверяла, что не берется ни за какую тяжелую работу, но лгала не слишком убедительно. Я взяла с нее слово, что она наймет какую-нибудь женщину, которая будет приходить раз в неделю и делать всю тяжелую работу по дому. Сказала, что сама буду за это платить; она забеспокоилась, по средствам ли это мне, но я ответила, что зарабатываю достаточно, а вот если она никого не найдет, мне придется приходить самой, а время для меня дороже денег. Она наконец согласилась, но я не слишком ей верила. Она была из тех женщин, что не могут спокойно видеть соринку на полу, – им надо обязательно наклониться и поднять ее; судя по всему, беременность мало ее изменила. Прощаясь, я заставила ее пообещать, что в ближайшие дни она позвонит мне и сообщит, наняла она кого-нибудь или нет.
Дома я попыталась заниматься, но не могла сосредоточиться и в конце концов пошла в кино с Ритой и посмотрела какой-то дурацкий фильм. На следующий день, в субботу, когда мы с Ритой завтракали вдвоем, она то и дело вспоминала какой-нибудь особенно глупый эпизод и от души смеялась, но к этому времени фильм совершенно выветрился у меня из головы и я плохо понимала, что ее так веселит. Я чуть было не стала расспрашивать ее о некоторых аспектах беременности – хотела наконец кое-что уяснить, но вовремя сообразила, как это может быть воспринято.
По дороге к Штаммам я решила посоветоваться с отцом Бориса. Разумеется, миссис Штамм дала бы более разумный и дельный совет, но мне все еще трудно было говорить с ней откровенно, к тому же в последнее время я редко заставала ее дома. Ее мужу, наоборот, все больше нравилось проводить время с Борисом и со мной; он часто оставался в комнате, пока мы занимались, и почти всегда присоединялся к нам во время прогулок. Я решила, что попрошу его уделить мне несколько минут после урока, но, как выяснилось, в этом даже не было необходимости – Бориса не оказалось дома. Уолтер Штамм сам открыл мне дверь и попросил пройти в библиотеку. Сел за стол и объяснил мне, что они с женой разъехались и скоро оформят развод. Жена с дочерью сняли другую квартиру – так захотела Хелен. Но он надеется, эти перемены не помешают мне продолжать занятия с Борисом, которые так необходимы мальчику.
– Безусловно, – ответила я. Какое мне до всего этого дело? Какое отношение ко мне имеет их развод?
– Борису сейчас придется нелегко, – сказал его отец. Я кивнула.
– Буду вам очень признателен, если вы сможете уделять ему больше времени.
– Конечно. Сделаю все, что в моих силах. – И подумала, не много ли на себя беру.
– Должен признаться, – немного смущенно, но с намерением договорить до конца, – если бы не вы, ему было бы гораздо труднее перенести эту историю.
– Я рада. Думаю, вы сами знаете, как я к нему отношусь.
Глава 6
Я не любила Уолтера – на этот счет я не обманывалась с самого начала; моя ошибка – довольно типичная для молодых девиц – заключалась в том, что я надеялась со временем полюбить его. После того как Хелен уехала, мы много времени проводили вместе, и мне это было приятно. Он изменился, повеселел и даже как будто помолодел. Предельно сдержанный прежде, теперь он словно раскрепостился, освободившись от давления Хелен. Охотно говорил со мной обо всем на свете. Меня это поразило – и доставило большое удовольствие, потому что он оказался интересным собеседником – к тому же моим единственным собеседником в то время. Воспоминания, жизненные наблюдения, изящные шутки, самые неожиданные сведения – с той самой субботы, когда он сообщил мне о предстоящем разводе, – они вырывались из него сплошным бурлящим потоком, иссякшим, как только мы поженились.
Каждую субботу я приходила к ним все раньше и задерживалась все дольше, так что иногда мне приходилось бежать бегом, чтобы не опоздать на свидание с Дэвидом. Когда потеплело, мы с Борисом много гуляли, и Уолтер присоединялся к нам. (К концу весны он, к нашему удивлению, получил права и стал вывозить нас на прогулки в машине, которая до тех пор стояла в гараже.) Я обнаружила, что он из тех, кто за свою жизнь накапливает огромное количество самой разнообразной информации и никогда ничего не забывает. Он рассказывал нам о статуях в Центральном парке и о том, по каким европейским образцам построена та или иная церковь в Нью-Йорке. Показывал старые кирпичные дома, которые когда-то принадлежали разным знаменитостям, и с сожалением сообщал, какие из этих домов пойдут на снос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102