– Обычно берут своих, тех, кого хорошо знают.
Найти работу и в самом деле становилось все тяжелее. Закрылась столярная мастерская, что была на Развилке. И когда Саймон Фентон начал подыскивать паренька на место отца Эммелины, на предложение откликнулось больше десятка желающих; некоторые прикатили аж из Халлоуэлла.
Если Мэтью вынужден будет уехать, она готова следовать за ним куда угодно. Но разве предложишь ему такое, зная, как он всегда бросал женщин.
– Может, придется искать работу в Льюистоне, – сказала она. – А то и в Портленде.
– Не люблю Портленд. Стоит на воде.
– А я слыхала, что океан очень красивый, – улыбнулась она.
– Ну уж не лучше Великих равнин.
– А ты его видел?
– Мне ни к чему его видеть. Я видел Равнины.
Конкретно ничего не сказано. Но какая-то договоренность все же возникла. Уже ясно, что он не сможет просто собрать пожитки и уйти. Но означало ли это, что он ее любит и, решив перебраться в другое место, возьмет непременно с собой? Ведь если и любит, мысль о женитьбе может претить ему из-за разницы в возрасте.
– А тридцать вам уже есть, мистер Гарни? – спросила она однажды со смехом.
– Нет, нету.
Вообще-то, ему и двадцати пяти не было, но об этом он предпочел умолчать, не понимая еще, насколько ничто не способно поколебать безусловность ее любви.
Сделай он ей предложение, она согласилась бы тут же. И, думая об уходе с ним, она тоже вроде предполагала, что они уйдут, поженившись. Но с момента его появления в их доме единственное, что мучило ее во сне, – это страх перед его уходом. И страх этот был так велик, что она уже просто не понимала, что сделает, если, не заговаривая о браке, он просто позовет ее. Немыслимо было представить себе, как она провожает его на крыльце. Каждый раз, мысленно проигрывая эту сцену, она отчетливо видела, как срывается с места и бежит за ним вслед.
Страх и только страх заставлял ее всячески избегать любого прикосновения. Простое благоразумие уже давно спасовало бы перед чувством. Магвайр овладел в свое время полуребенком, который не понимал, что берет, и едва чувствовал, что дает. Но теперь-то она понимала, напору какой волны он сопротивлялся тогда. Теперь стремлению души к душе сопутствовала и столь же сильная жажда тела. Во времена Магвайра мысль о беременности ей даже в голову не приходила. А сейчас она думала об этом беспрестанно; и страх, что это случится чересчур быстро, был так же силен, как желание, чтобы это во что бы то ни стало произошло. Она уже почти не вспоминала об утраченном давным-давно ребенке, но где-то в глубине души жила надежда, что Мэтью возместит ей и ту потерю. Она старалась не подпускать эту надежду чересчур близко к сознанию, прятала ее от себя, как прятала и желание физической близости. Чувствовала: если они сойдутся, связь можно будет разорвать лишь ценой ее жизни.
В следующее воскресенье, когда они шли через лес, возвращаясь из церкви, она позволила ему взять себя за руку, но сразу же испугалась. Его ладонь излучала тепло и силу, и это вызвало панику, заставившую ее вдруг вырваться и слепо броситься прочь, а когда он догнал ее и, взяв за руки, глянул в глаза, просто-таки обмереть от слабости.
– Нет, – прошептала она. – Нет, пожалуйста. Непонимающе дернув плечами, он отпустил ее. Но выглядел уязвленным.
– Мэтью, – заговорила она. – Я…
– Что? – Голос звучал угрюмо.
– Я боюсь.
– Чего ж это?
– Не знаю. – Отделаться полуправдой она не могла, сказать правду – тоже. Он быстро пошел вперед. А вокруг них сверкал майский день, сияло солнце, на небе – ни облачка, деревья – в опушке молодых листьев.
– Мэтью!
Он обернулся.
– Ты никогда не спрашивал, сколько мне лет. Ты знаешь, что мне уже тридцать четыре?
Он снова пожал плечами. Сам он после долгих расспросов признал с неохотой, что ему двадцать шесть. Ему не было дела до того, сколько ей лет; ведь он хотел ее и опасался только, что его возраст покажется неподходящим.
– Почему ты хочешь остаться в Файетте?
Он искоса посмотрел на нее:
– Твой вопрос явно не отнесешь к разряду блестящих.
– Пройдет совсем мало времени, и ты захочешь уехать. Тебя потянет на железные дороги. Ты привык ездить с места на место. – Он рассказывал ей, что никогда никому не давал обещаний остаться. Она нисколько не сомневалась, что сейчас он серьезно думает, что останется. Но наступит зима, и он затоскует. – Ты ведь не знаешь, каково здесь, в Файетте, зимой.
– Я пришел зимой.
– Нет! Зима была на исходе. Ты ее не прочувствовал. Зима в Файетте – это длинный ряд одинаковых дней.
Мэтью, если тебе суждено покинуть меня, уйди сейчас, уйди, прежде чем еще раз коснешься моей руки!
– Я понимаю, каково здесь будет. Но мне все равно. Я остаюсь. С тобой.
Она жадно всматривалась в него, стараясь поверить этим словам до конца или же разглядеть у него на лице доказательства лжи, потом вдруг подбежала и так легко и воздушно коснулась губами щеки, что он не успел даже отреагировать, а она уже мчалась по направлению к дому, и прежде чем он успел догнать ее, распахнула дверь и скрылась внутри.
Вбежав в дом, счастливая и запыхавшаяся, она сразу в смущении остановилась, увидев Саймона. Уже некоторое время он не ходил к ним по вечерам, но это особенно не удивляло: весенние работы, выматывая, не оставляли сил для вечерних походов в гости. Однако по воскресеньям отец по-прежнему приглашал его пообедать.
Мысли о Саймоне, украдкой грустно поглядывавшем на нее, вызывали у Эммелины чувство неловкости. В его присутствии она старалась не смотреть на Мэтью, хотя в другое время ей было не справиться с искушением все время видеть его.
Саймон пришел один, без детей, но зато Эндрю привел двух своих младших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107