Он молчал. Она видела, как кирпичный румянец заливает понемногу его шею и уши.
– Я одну себя виню в этом… И мне осталось лишь одно – дожидаться его и постараться загладить вину, если я сумею.
– Вы хотите сказать, что для аннулирования брака ничего не было предпринято? – спросил прямолинейно Кент.
Теперь она багрово покраснела.
– Не может быть ни развода, ни аннулирования. Пусть себе миссис Чэттертон пишет, что хочет, – горячилась она. – Это дело касается только Билли и меня. Я плохо обращалась с ним, и я ужасно сожалею. Я убежала от него на вторую же ночь, – я полагаю, она оповестила вас об этом? И, конечно, Билли рассердился… – я его не виню… и уехал. Вот и все.
– Вы убежали от Билли? – медленно переспросил Кент.
– Ну да! – повторила нетерпеливо Жуанита.
– Когда же? – он снова не смотрел на нее. – В письме Джейн ничего не было сказано об этом.
Он резко повернулся и пошел к утесу. Жуанита за ним.
– И ничего о смерти старика? Как странно! Что же она писала?
– Писала, что связалась с Билли, что брак будет расторгнут и что Билли немедленно отплывает в Китай.
– Но чем же она объяснила его отъезд?! – вскрикнула, побледнев от волнения, Жуанита. – О, она, вероятно, в ярости, да? И я, я во всем виновата! Но понимаете ли, Кент, что у меня нет выхода, – продолжала она убедительно. – Каков бы ни был наш брак – мы женаты, и моя жизнь теперь – ожидание Билли, а если он никогда не вернется ко мне…
Кент сделал движение головой, словно ее слова были для него нестерпимы. Но она заключила мягко, с тенью прежней улыбки:
– Это для меня будет пожизненным осуждением, Кент.
– Так… Пора нам, пожалуй, вернуться. Я понял вас. Проходя по двору, она остановилась у одной из хижин.
– Мне бы надо взглянуть на малышей. Я просила Лолу наскрести нам чего-нибудь поесть, но один Бог ведает, когда это будет. Сегодня все у нас как-то вверх дном в гасиэнде.
– Кент, – прибавила она без перехода, хватая за руку и поднимая к нему огорченное лицо. – Я чего-то тут не понимаю! Что вы скрыли от меня? Я ведь вижу! Что?
Он тихонько положил руку ей на плечо и посмотрел прямо в глаза:
– Да, кажется, вы что-то еще не знаете, девочка. И, конечно, я вам все объясню. Я начинаю думать, что вам неизвестна еще одна ужасная и самая главная подробность. А я был уверен, что вы знаете! Но я вам обещаю, даю слово, что не уеду, не разъяснив вам все. Мне надо повременить и кое-что устроить.
– Страшное? – спросила она, дрожа.
– Нет, нет, не такое уж страшное, – улыбнулся он с безграничной нежностью. – Ну, бегите посмотреть малышей. А я погуляю и покурю. Я приду, когда вы позовете.
Прошел почти час, пока он услышал зов и застал на столе дымящиеся, горячие деревенские блюда. Жуанита, соблюдая приличия, говорила о незначительных вещах, пока Долорес была в столовой. Но Кент видел, что она вся – ожидание и едва соображает, что говорит.
Наконец, все было съедено или унесено, на столе остались яблоки и сыр.
Поглядывая на дверь, наконец, захлопнувшуюся за одной из Долорес, Кент сказал вполголоса:
– Хотите вы оказать мне одну милость, Жуанита? Не расскажете ли вы мне, что произошло между вами и Билли? Почему он бросил вас?
При первых же словах она уставилась на него, затем она посмотрела на чашку, поставила ее на стол, снова взяла в руки:
– Он меня не бросал, это я от него уехала.
– До того, как мать говорила с ним?
– Как вы можете спрашивать это? – удивилась Жуанита. – Говорила же я вам, что это было на второй день после венчания.
– Он уехал?
– Да нет же, я уехала первая! Мы гуляли возле Монтерей. Собирались в Санта-Мария, нас ждал человек с автомобилем и нашими чемоданами, и Билли поехал по направлению к Дель-Монтэ.
– Ну, что же дальше?
– Меня что-то мучило… угнетало. Мне казалось, что я умираю… Нервы, должно быть, – и я сказала, что не могу. У меня сердце разрывалось… Так что, видите, я одна виновата, Кент. Билли вел себя изумительно. Нельзя быть добрее и уступчивее. Но не в этом было дело. Уже после того, как я с ним согласилась, я убежала все-таки, потому что просто не могла пройти через это.
– Что же, Билли протестовал, удерживал вас?
– Он не успел. Я вскочила в поезд. Я ему писала потом, но он не ответил. Вместо него ответила мать.
– Она приезжала сюда?
Жуанита посмотрела на него с удивлением и покачала головой.
– О, нет!
– Гм… – повел плечами Кент.
Он курил и молчал, а девушка смотрела на него, ожидая обещанного разъяснения, и не понимала, почему он медлит. В комнате сгущались тени, последние отблески дня угасали на стене.
– Так вот, Кент, – с надеждой изучая его мрачное лицо, промолвила Жуанита. – Поэтому я не понимаю…
– Да, вы не поняли, – коротко подтвердил он.
– Но что же? Что?
Он посмотрел вниз в поднятое к нему внимательное, похожее на цветок, личико.
– Какая вы прелесть, Нита! – сказал он вдруг обрывающимся голосом и на минуту прикрыл своей рукой ее руку, лежавшую на столе. – Итак, дорогая, вы не знаете, отчего Билли уехал?
– Да знаю же! – с тоскливым недоумением и краской в лице настаивала она. – Это вы и его мать не знаете. А я-то знаю.
Кент, закурив новую папиросу, внимательно наблюдал за ней.
– Прекрасно. Так почему же, по-вашему?
– Потому, что он рассердился на меня.
Но Кент, казалось, ожидал совсем не такого ответа.
– И он не получал в Пэбль-Бич никакого письма от матери?
– Нет. Он ей написал в день венчания, но от нее ничего не получал. Я хорошо помню, он еще говорил об этом.
– Но тогда почему же, по-вашему, он бросил вас и уехал в Китай?
Она в свою очередь, спросила, все более удивляясь:
– А что предполагали вы… и его мать?
– Мы знали, почему, – сказал с ударением Кент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79