– Вот и ответ на один вопрос. Но следом возникают новые.
– Я отвечу тебе таким же образом, – невозмутимо произнес Джулиан.
Они перешли в салон. Джулиан прихватил с буфета графин.
– Ну, Джул, если я не могу иметь ее, почему ты этого не делаешь? Она чудесная девушка и, думаю, ты согласишься, весьма талантливая.
Болван!
– Ее это не интересует. – Джулиан плеснул себе в стакан бренди.
– Не может этого быть. Я видел ее лицо в тот вечер.
Джулиан изучал содержимое стакана, потом опрокинул его одним махом. Он не мог забыть выражение ее лица, когда она говорила о войне…
– И я видел, – хмуро сказал Джулиан. Он больше не вызовет это выражение на ее лице. Он оставит ее в покое, это решено.
– Вот как? И ты не станешь искать ее?
Джулиан устроился на диване, Локвуд налил себе бренди.
– Ты всегда такой быстрый, Локвуд?
– А ты? В тот вечер ты ходил вокруг нее, как кот возле сметаны.
– Да ты поэт.
– Мне нужно высказаться грубее? Ты смотрел на нее так, словно прикидывал, как лучше завалить ее…
– Нет, – спокойно сказал Джулиан, – я смотрел на нее так, будто она восстала из мертвых.
– Понимаю. – Локвуд сел напротив и поставил графин настоявший между ними столик. – Извини. Возможно, я спутал твою реакцию со своим собственным здоровым вожделением. Она действительно очень…
– Довольно! – Джулиан со стуком поставил стакан. – Ты говоришь о леди!
– И мы оба знаем, что это ничего не значит. Большинство леди задерут юбки до ушей прежде, чем ты согнешь палец, чтобы поманить их. Так и скажи, что мы говорим о мисс Мартин.
Джулиан пожал плечами. Локвуд думает, что близок к цели. Что ж, пусть потешится.
Локвуд, закинув ногу на ногу, барабанил пальцами по столу.
– Послушай, Оберн, в последние дни ты сам не свой. Вздоришь с приятелями в клубе. Сбежал от невесты. Я слышал, ты даже разбил глобус Ардемоуров.
– Я послал замену.
– Но это дурной тон. Если будешь продолжать в том же духе, никто в Лондоне не станет принимать тебя.
– Ах, какая потеря.
– Прекрати, Джул. Это совсем на тебя не похоже. Я могу объяснить это только твоей стычкой с мисс Мартин. Похоже, у тебя навязчивая идея…
– Навязчивая идея?
– Совершенно верно. Мания. Если ты хочешь эту женщину, во что бы то ни стало заполучи ее! Но я тебя прошу, прекрати устраивать сцены и постарайся не пугать ее, иначе она действительно сбежит в Италию. Ты действуешь крайне неуклюже. И меня как патрона этой леди ее намерение надолго уехать за границу очень… раздосадовало.
Джулиан медленно вдохнул и быстро выдохнул.
– Я ничего ей не сделал.
– Тогда мне остается предположить, что ты пытался. Потому что…
– Она не принимает меня!
Локвуд подался вперед, положив подбородок на сплетенные руки.
– Ты открыл ей карты и позволил решать самой? Я понимаю ее колебания. Но кроме твоих недостатков, у тебя есть нечто другое.
Джулиан издал короткий смешок:
– Ты не знаешь всей правды. Между нами кое-что есть.
– М-м…
– И по какой-то причине она не хочет это принять. Она решительно настроена остаться одинокой.
Локвуд пожал плечами:
– Тогда не липни к ней. Возможно, ей нужно время. Она придет в хорошее расположение духа и передумает.
Джулиан размышлял над этим вариантом. Помолчав, Локвуд заговорил снова:
– Главное, как я сказал, не спугни ее. Еще выпьешь? – Он потянулся наполнить свой стакан.
– Да. И у меня к тебе ответное предложение.
– Слушаю, затаив дыхание.
– Если ты так хорошо разбираешься в женском вопросе, то почему бы тебе не применить свою мудрость к собственной ситуации?
Локвуд отпил глоток.
– Ты не меняешься.
Джулиан рассмеялся.
Эмма все утро распаковывала ящики, доставленные из Девона. Это было отвратительное занятие, под стать ее настроению.
– Мисс Мартин, вы погубите свои руки, – ужаснулась Бекуорт, горничная, которая прислуживала Эмме. – Позвольте прислать лакея.
Ворчание служанки напомнило Эмме мать, которая всегда беспокоилась о руках дочери, потрескавшихся от скипидара.
– Я сама справлюсь, – отрезала Эмма.
Губы Бекуорт задрожали от обиды, она вышла. Наверняка насплетничает Дельфине.
Нагрубила, виновато подумала Эмма. А ведь Бекуорт права: когда все, наконец, было распаковано, часы уже пробили полдень, а руки Эммы кровоточили. Но это еще не самое скверное. Она замерла, присев и закрыв глаза, чтобы отдышаться, а когда открыла их, то словно оказалась в кольце призраков: герои ее картин, раскрыв рты в безмолвном крике, протягивали руки, умоляя о помощи.
Это были картины, которые Эмма не осмелилась послать Дельфине. Те, вида которых кузина не вынесет. Но Академия просила их представить. И Локвуд настоял.
Эмма не могла дождаться, когда избавится от них.
Да еще Джулиан ухмыляется ей с портрета. Она забыла предупредить, чтобы его оставили в Джемсон–Парке. Поднявшись, Эмма потащила портрет к платяному шкафу. Тяжелое дело живопись. Нужно было учиться играть на флейте. Ее носить легко.
В дверь постучали.
– К вам гость, мэм.
Эмма взяла у лакея карточку. Леди Эдон. Что происходит?
– Я сейчас спущусь.
Когда Эмма вошла в маленькую гостиную, баронесса поднялась ей навстречу, а затем снова устроилась на диване, шелестя кружевом и шелком.
– Я понимаю, что официально мы не знакомы, – начала она, сжав перед собой руки и смерив Эмму взглядом. – Но я пришла к выводу, что у нас есть причина познакомиться.
Удивительно, но вблизи леди Эдон была еще более красивой. А вот ее резкие французские духи оставляли желать лучшего. Эмма чихнула.
– Вам нездоровится, дорогая? – Леди Эдон протянула ей носовой платок. – Хотите, я позвоню, чтобы вам что-нибудь принесли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86