– К сожалению, для развлечений сейчас времени совсем нет.
– Ну что ж, тем хуже. – Ангус покачал головой. – Если у человека нет времени, у него нет ничего.
– Очень мудрые слова. – Мистер Доверспайк бросил на Артемизию озорной взгляд. Неужели он вот так запросто подмигнул ей? – Думаю, вы в некотором роде философ, мистер Далримпл.
– Ангус, сынок. Я слишком стар для всех этих церемоний. Зови меня Ангус. – Он махнул им рукой. – Ну что ж, тогда поторопитесь. Только помните, на тропинке большой питон, будьте осторожны.
Да уж, питон. Артемизия покачала головой. Единственная змея в саду – лежащий без чувств Феликс.
А возможно, и таинственный Доверспайк.
Артемизия с облегчением увидела, что Нареш убрал ее пасынка и отнес его в постель, прежде чем мистер Доверспайк смог бы насладиться зрелищем будущего пэра, лежащего без сознания.
Доверспайк шел следом за Артемизией, насвистывая незнакомую ей мелодию – скорее всего какую-нибудь модную песенку с весьма двусмысленным содержанием. Ну и пусть, по крайней мере, так она знала, что он следует за ней.
Когда-то давно во время охоты на тигров Нареш рассказал, что дикие животные обладают шестым чувством, позволяющим поймать на себе чужой взгляд. Не обращен ли сейчас к ней напряженный взгляд темных глаз Томаса Доверспайка? Не пытается ли он прощупать ее секреты? Найти самое уязвимое место?
Ну уж нет, этому не бывать.
Артемизия остановилась и, резко обернувшись, столкнулась с Доверспайком. Она оступилась и непременно упала бы, если б Доверспайк ее не подхватил и не прижал крепко к себе.
Будучи в домашнем платье, без нижних юбок и корсета, она чувствовала твердость его тела. Широкую грудь, плоский и жесткий живот, мускулистые ягодицы, а к тому же…
Артемизия судорожно сглотнула, когда поняла, какая еще часть тела мистера Доверспайка внезапно стала каменно твердой.
– А знаете, ведь он прав. – Голос Доверспайка был низким и обволакивающим, как урчание тигра. От него словно исходил запах опасности и первобытной страсти – лесного пожара, побегов растений и свежей зелени. – Он абсолютно прав.
Кто – он? Артемизии захотелось спросить, но слова застряли в горле. Она не доверяла себе и боялась выдать чувства дрожью в голосе, не поддававшейся ее контролю.
– Если у человека нет времени, у него нет ничего. – Он неспешно и внимательно изучал ее лицо, даже не пытаясь выпустить из своих объятий, как того требовали приличия.
Одно дело – прикоснуться к ней, когда она могла потерять равновесие и упасть, но так крепко сжимать ее в своих сильных руках сейчас было просто непристойно. Она чувствовала, как бьется его сердце, и ее сердце тоже начало биться быстрее.
Любая женщина могла бы утонуть в этих глазах и потерять себя навечно. Артемизия почувствовала, как сама начинает погружаться в них. Ей показалось, что, если она слегка наклонит голову, возможно, он ее поцелует.
Уж этому точно не бывать никогда.
Артемизия уперлась кулачками в его грудь, и Тревелин сразу же отпустил ее.
Она снова зашагала к дому, бросив ему через плечо:
– Ошибаетесь, мистер Доверспайк. Для некоторых вещей времени не найдется никогда.
Глава 5
Сначала Трев подумал, что слегка переиграл и теперь герцогиня испугана и смущена. Однако он ведь почувствовал, прежде чем она успела его оттолкнуть, как ее тело буквально слилось с его телом. Ему и правда не следовало прижимать ее к себе так сильно, но, черт возьми, как же приятно держать эту женщину в своих объятиях!
Он опасался, что его не только оттолкнули, но и уволили, однако герцогиня явно ожидала, что он последует за ней. Иначе бы она не смотрела на него так выжидающе.
– Идемте, мистер Доверспайк, не медлите.
– Конечно же, – сказал он, растягивая слова. – Солнце ведь никого не ждет.
– Именно. – Она величественно прошествовала через залы в залитую солнцем студию, и простые смертные смиренно расступались на ее пути.
Не ожидая дальнейших указаний, Трев проскользнул в гардеробную, снял всю одежду и облачился в удобную робу. Он несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем присоединиться к ее светлости, надеясь успокоить свое восставшее естество.
Может быть, герцогиня и была когда-то замужней женщиной, и по количеству холстов в студии он сделал вывод, что она нарисовала огромное количество обнаженных мужчин. Однако то, как ее зеленые глаза вспыхнули тревогой, когда он прижимал ее к себе, больше напоминало поведение девственницы.
Когда он появился, наконец, облаченный в робу, Артемизия сидела с рисовальными принадлежностями, готовая в любой момент приняться за работу. Лучи солнца из огромных окон от пола до потолка за спиной Артемизии словно окутали ее сияющим облаком, позолотив темные волосы и придав им оттенок блестящего на свету отполированного агата. Мода благоволила к золотистым кудрям, но они казались Тревелину скучными и лишенными жизни по сравнению с сумеречной и изысканной красотой леди Саутвик. Она склонила головку над альбомом и, казалось, была полностью поглощена своей работой. Артемизия выглядела так прелестно, что его естество поднялось по своей собственной воле и вопреки решимости хозяина предотвратить бурную реакцию своего непокорного тела.
Когда герцогиня подняла глаза, ее надменно поджатые пухлые губки напомнили ему, как мало она думает о нем, и его возбуждение спало.
Он решил, что это даже к лучшему, и пошел за шлемом и гладием.
– Нет, сегодня никакого реквизита, – сказала Артемизия, поправляя мольберт. – Я лишь хочу запечатлеть ваши черты, ни на что не отвлекаясь.
Не отвлекаясь? Да эта женщина сама могла отвлечь кого угодно, настоящий соблазн во плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86