– Отдыхайте, я посижу…
Лиза и Сергей сидели в столовой, привернув фитиль лампы и чутко прислушиваясь: не позовут ли.
В четвертом часу утра дверь, слегка скрипнув, распахнулась, и из нее с всклокоченными волосами, с очками на лбу, вышел фельдшер.
– Ну, что, что, Виктор Семеныч? – со страхом спросила Лиза.
Фельдшер достал большой полосатый платок, отер бледное вспотевшее лицо и в изнеможении шагнул к креслу:
– Слава богу! Кризис миновал…
2
В субботу Стрешнев вернулся из училища рано и, увидев на столе большой пакет, обрадованно заглянул в спальню.
– Лизок, ты можешь на минутку?
– Да, Коленька спит, а что?
– Вот принесли пакет из Петербурга, очевидно, Верховский откликнулся на мою просьбу. Помнишь, я писал ему про Константина Эдуардовича – просил помочь…
Лиза, прикрыв ребенка пледом, вышла и села к столу:
– Ты писал – помню. Ну, что же, показывай.
Стрешнев достал из пакета изящно переплетенную небольшую книжку, раскрыл ее:
– Менделеев! «О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании». Вот будет сюрприз для Константина Эдуардовича.
– А это что за журналы?
– «Воздухоплаватель»… Издается в Петербурге. Я даже не знал… И газеты… французские…
– Позволь, Сережа. – Лиза нетерпеливо развернула газету.
– Любопытно. Пишут, что в Париже в июне будут отмечать столетие со дня изобретения братьями Монгольфье воздушного шара. «Этот день, – по-французски читала Лиза, – в Париже будет отмечен большим торжеством. Изобретатели Ренар и Кребс поднимутся в небо на управляемом дирижабле «Ля Франс» и совершат на нем полет до Версаля и обратно».
– Интересно! – воскликнул Стрешнев. – Я сейчас же иду к Константину Эдуардовичу – книжка и газеты сразу поставят его на ноги.
– Нет, нет, не сейчас, Сережа. Константин Эдуардович спит. А сон для него – важнее книжек.
– Хорошо, Лизок, я не буду будить. Я просто положу это ему на столик. Константин Эдуардович проснется и увидит… Ты представляешь, как он обрадуется!
– Ну, хорошо, иди отнеси. И не забудь написать в Петербург Верховскому. Это наш благодетель и истинный друг.
В четверг вечером, когда Сергей, Лиза, Варенька и мать Лизы Екатерина Афанасьевна сидели за чаем, в столовую вошел Циолковский, облаченный в длинный, волочащийся по полу халат Стрешнева. Его впалые глаза радостно сверкали, на худом желтоватом лице выступил румянец.
– Костя, Костенька, тебе еще рано ходить, – поспешила к нему обрадованная и испуганная Варенька.
– Нет, нет, я чувствуя себя хорошо и хочу с вами посидеть за самоваром. Вот эта книжечка Менделеева вернула мне силы. Да-с. И она торопит меня быстрей взяться за дело. Сердечное вам спасибо, Сергей Андреич. Это драгоценная книжка. И за журналы спасибо! Раньше я следил за журналами. Сейчас не удается… Между прочим, есть статья, подтверждающая мои мысли о необходимости создания управляемого аэростата.
– Уж не решил ли ты, Костенька, мастерить этот самый аэростат? – с тревогой в голосе спросила Варенька.
– Давно думаю об этом. Вы представить не можете, друзья, как это важно и необходимо!
– Константин Эдуардович, – ласково улыбнулась Лиза, желая отвлечь его, – вы ведь не откажетесь от стакана чая? Это не повредит…
– А, да, да, спасибо! С удовольствием.
Циолковский сел и придвинул себе поданный Лизой стакан с чаем.
– Благодарствую!
– А что, Константин Эдуардович, аэростат и воздушный шар не одно и то же? – спросил Стрешнев.
– В принципе разницы нет. Тот и другой наполняются светильным газом или водородом. Правда, аэростат имеет удлиненную, заостренную с концов форму. Но главное в том, что изобретатели стремятся аэростаты сделать управляемыми, чтоб они могли лететь куда нужно, а не туда, куда понесет ветер.
– И это возможно? – спросила Лиза.
– Оказывается, возможно, – горячо продолжал Циолковский. – Известно несколько попыток, которые увенчались успехом. Еще тридцать лет назад французский изобретатель Жиффар построил аэростат или, как французы говорят, дирижабль удлиненной формы и снабдил его облегченной паровой машиной.
– И что же? – нетерпеливо перебил Стрешнев.
– Дирижабль Жиффара развил скорость в десять верст и, несмотря на ветер, подчинялся рулю.
– Скажите! – удивился Стрешнев.
– А наш современник, видный французский ученый Дюпюи де Лом в семьдесят первом году построил дирижабль с гондолой и восьмиметровым ветровым винтом, который вращали восемь силачей.
– И он летал против ветра?
– Летал! Даже развивал скорость до восьми верст в час.
– Сережа, а мы читали, что в Париже строят гигантский дирижабль «Ля Франс», – вмешалась Лиза. – Он что, тоже будет снабжен машиной?
– Как? Где вы читали? – встрепенулся Циолковский.
– Во французской газете… она у вас.
– Я же не знаю по-французски, – с горькой гримасой сказал Циолковский.
– Мы охотно прочтем и переведем для вас эту статью, Константин Эдуардович. – Лиза пошла в кабинет и скоро вернулась с газетой, читала не спеша, по-русски. Когда она кончила, Циолковский взволнованно поднялся:
– Господа, прошу меня извинить. То, что братья Тиссандье решили применить электрический двигатель, – очень и очень важно. Мы с вами, кажется, стоим на пороге великого открытия. Управляемые аэростаты начинают обретать силу. Это очень важно. Только они не могут вечно оставаться надутыми мешками. Им нужна форма и жесткая, устойчивая к сопротивлениям, оболочка. Они должны быть… Вы извините, но я должен покинуть вас, друзья… Мне пришла одна мысль… – и быстро пошел к себе в комнату…
Пожелав Вареньке и матери спокойной ночи, Стрешневы пришли к себе в спальню. Лиза плотно притворила дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199