Проснулся поздно, в поту, с сильной головной болью. С трудом поднявшись, стал собираться домой. Янис пошел его проводить. На воздухе Фридриху стало немного лучше. Янис посадил его в вагон трамвая, крепко пожал руку, пообещав завтра же навестить.
Приближаясь к плавучему мосту, трамвай замедлил движение – мимо шагала рота солдат.
– Смотрите, смотрите, что делается! – крикнула женщина, укутанная в шаль.
Все бросились к окнам. Фридрих повернул голову и узнал то место у железнодорожного моста, где вчера был расстрел демонстрантов. На белой площади, оцепленной войсками, еще лежали убитые. Солдаты в высоких шапках поспешно складывали трупы на ломовые дроги, запряженные битюгами. У цепи солдат кричали и плакали женщины, толпился народ.
У Фридриха закружилась голова. Чтоб не упасть со скамейки, он ухватился за ремень на оконной раме. На лице выступил пот, губы побледнели. Но в это время трамвай зазвенел и тронулся. Пахнуло студеным ветром. Фридрих глубоко вздохнул, отер пот, вытянув ноги, откинулся на скамейку, закрыл глаза.
– Господа, реалист, кажется, теряет сознание, – с тревогой сказала пожилая женщина.
– Позвольте, позвольте, – послышался энергичный голос, и чернобородый мужчина в каракулевой шапке протиснулся ближе, – это, господа, сын доктора Цандера. Видно, заболел. Мы проводим его. Эй, Сергей! – крикнул он. – Пробирайся сюда.
Молодой чернявый парень быстро протиснулся, поглядел в окно:
– Хорошо бы сойти здесь.
– Верно! – согласился отец и сделал знак кондуктору.
Тот остановил трамвай.
– Ну, господин Цандер, пойдемте, мы вас проводим, – сказал чернявый парень и взял Фридриха под руку. Отец подхватил с другой стороны…
Старая няня, услыхав чужой, настойчивый звонок, накинув полушалок, поспешила открыть дверь.
– Фридрих, голубчик… Ой, что же с ним? – с испугом спросила она.
– Должно, заболел, – сказал чернобородый, – мы в трамвае увидели его…
– Спасибо вам, голубчики, спасибо! Отец-то вчера глаз не сомкнул – до двух часов ездил на извозчике по Риге и по знакомым… А утром, чуть свет – опять умчался. Уж вы помогите, пожалуйста, его довести до постели, – распахивая двери, засуетилась няня. – Вот сюда, сюда, в спальню.
– Ничего, ничего, я сам, няня, – глухо сказал Фридрих, идя за ней.
Ему помогли раздеться и лечь в постель.
Проводив услужливых незнакомцев, няня принесла чаю с медом.
– Вот, испей, Фридрих, согрейся – и тебе сразу станет легче.
– А отец? Где отец, няня?
– Поехал тебя разыскивать… всю ночь проходил по кабинету… ужасно как волнуется…
Фридрих выпил несколько глотков чаю и повалился на подушку.
Няня, поверх одеяла, прикрыла его пледом.
– Спи, голубчик, а я сбегаю за доктором Гирсом, он рядом живет.
Няня наскоро оделась и, спустившись к калитке, на аллее столкнулась с Артуром Константиновичем.
– Ну, что, Матвеевна, не появлялся Фридрих? – тяжело опираясь на палку, спросил он.
– Здесь, здесь, приехал, голубчик, дома. Только не совсем здоров… Я было за Гирсом пошла.
В седой бороде отца мелькнула радостная улыбка, но густые брови тотчас же сдвинулись.
– Что, ранен? Был с рабочими?
– Нет, нет, барин, не ранен он, а видать – совсем заболел…
– Гирса не надо, – строго сказал отец, – я сам посмотрю, – и, стуча палкой по камням, пошел впереди няни.
Сбросив в передней шубу, он вымыл руки и прошел в спальню.
Фридрих лежал на подушках, его бледное лицо было покрыто мелкими капельками пота.
Услышав тяжелые шаги отца, он попытался подняться.
– Лежи, лежи! – стараясь радость приглушить строгостью, сказал отец и, привычным жестом взяв его руку, стал прощупывать пульс. Лицо его нахмурилось:
– Тебя знобит, Фридрих?
– Да…
– Покажи язык.
– Так… А где ты ночевал?
– У товарища… Вечером шел домой и наткнулся на расстрел демонстрации…
– Понятно… Сейчас дам лекарство, и ты попытайся уснуть. Надеюсь, что все обойдется…
Отец поставил больному градусник и пошел к себе в кабинет.
2
Болезнь оказалась коварной и затяжной. Только весной, когда сад возле дома Цандеров оделся легкой, прозрачной зеленью, Фридриху разрешено было приступить к занятиям. От Яниса и других товарищей Фридрих знал, что в классе прошли за это время. Пропущенное можно было наверстать, но Фридриха пугали выпускные экзамены. На протяжении последних лет он считался в классе первым учеником, и обидно было перед выпускными экзаменами оказаться в хвосте.
Отец за завтраком предложил пригласить репетиторов, но Фридрих решительно отказывался:
– Подготовлюсь сам, если снова не свалюсь…
Говорил он так больше из самолюбия, а в душе боялся: уж очень мало оставалось времени…
Походив в училище недели две, Фридрих испросил отпуск и стал готовиться дома. «Если выдержу, значит, я чего-то стою! Если нет, буду держать осенью, однако своего добьюсь!»

… Председателем экзаменационной комиссии был директор училища. Уловив растерянность Цандера, он предложил ему заменить билет. Но это на балл снижало отметку.
– Я буду решать ту задачу, которая мне досталась, – твердо сказал Фридрих и сел на первую парту.
Директор, наблюдая за экзаменующимися, часто поглядывал на Цандера.
Он любил Цандера за трудолюбие и редкие способности. «Срежется наверняка, ведь без него проходили этот раздел. Эх, горячая голова!»
Но Фридрих быстро решил задачу, посмотрел на сосредоточившихся соседей и стал решать ее другим способом. Ответ совпал с первым. Радостное тепло разлилось по телу. Фридрих встал и, подойдя к столу комиссии, протянул директору лист с двуглавым орлом.
– Как? Уже?
– Да, ваше превосходительство, решил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199