На их звонок Гарик вышел в коридор. Расстались они недавно, поэтому он вопросительно смотрел на Макса и Данилу. Данила не спеша протянул ему вдвое сложенную записку и спросил:
– У тебя шляпы-сомбреро не найдется?
Гарик медленно прочитал записку.
– Зачем тебе? – удивился он.
– Понимаешь, Гарик, – Данила был сама озабоченность, – Макс оденется ковбоем, а я как гаучо, вот только сомбреро не хватает. Настя сегодня хочет, чтобы мы как на бал-маскарад оделись.
– Нету у меня сомбреро, – сказал Гарик.
– Ладно, я что-нибудь придумаю, – успокоил его Данила. – Мы пошли, у нас еще масса дел, прогладиться надо.
– А как же я? – жалостливо спросил Гарик.
– А что ты?
– В чем я приду? А может быть, мне в казино в поселок сбегать? Мне там форму дадут.
Макс видел, как два черта чуть не выпрыгнули из глаз Данилы.
– Твое дело, – Данила не сказал ни да, ни нет. – А я кашне на пояс подвяжу – и сомбреро не надо. Да, – крикнул он еще Гарику, – не забудь носовой платок где-нибудь в парке привязать на дерево. Говорят, мечты сбываются.
Макс и Данила вернулись к себе в номер. Данила валялся на постели и умирал со смеху.
– Представляешь, он в казино сбегает и возьмет ливрею лакея. Пусть потом она с ним танцует. Во кайф будет, я ей до конца жизни этого не забуду. У нас в городе, когда началась перестройка, один умник завез их целую партию. По дешевке, что ль, на Западе купил? Пиджаки красивые, с золотыми пуговицами, их и расхватали. Так потом весь город плевался, в Москве мимо какой гостиницы не пройдешь, все в швейцары в таких ливреях стоят.
Данила еще долго бы валялся на постели, но Макс потащил его в гладильную комнату.
– Пошли, пока доски не заняли, скоро ужин.
В окошко они видели, как Гарик торопливым шагом направился по дорожке, ведущей к выходу с территории отеля. Неужели дурацкая шутка Данилы сработает? Тогда у Насти поубавится радости и все внимание будет уделено им, ее старым друзьям. Они первый раз за время отдыха должны были надеть брюки, белые сорочки и туфли.
– Побриться бы еще, – важно заметил Данила.
– Где? – завистливо спросил Макс.
– Да вот, – Данила показал на волосинку торчащую из родинки на подбородке.
– Выдерни ее, и дело с концом.
– Да, а тогда что у меня от бороды останется?
Погладив брюки, они вернулись в свой номер и решили доложиться, что готовы. Данила запел баритоном: «Вышла старая княжна, слышит песню про усладу». Допеть ему не дали. В гостиную выскочила Настя и выгнала их на ужин.
– Как ты думаешь, какая блоха ее сегодня укусила? – спросил Данила своего приятеля.
– Нервная.
– А я думаю, с рифмованными крылышками.
Данила в раздумье покачал головой. Он имел свое собственное мнение на этот счет, которое пока не хотел предавать огласке. Он перевел разговор в любимое русло.
– Надо посытней наесться, – убеждал он Макса. – А то два раза подпрыгнешь, и снова есть захочется. Знаешь, почему все балерины такие худые?
– Не знаю.
– Не знаешь – и не надо.
– Дурак ты, Данила, Настя правильно говорит про тебя.
Но тот и не думал обижаться. Он снова стал приставать к Максу.
– Как ты думаешь, Настя пойдет ужинать?
– Пойдет.
– А я думаю, не пойдет.
Макс на этот раз промолчал. А Данила, не обращая внимания на приятеля, стал дальше развивать свою мысль:
– Мне кажется, раз она для меня так старается, надо ее уважить, сходить на танцы.
– Да чем она для тебя старается, больше тумаков дает? – обиделся на него Макс. Данила, как всегда, был слишком высокого мнения о своей персоне.
– Я тебе не говорил, но могу сказать.
– Скажи.
– Мы сегодня с нею ни разу не подрались. Необыкновенный случай.
Что собирался услышать Макс, неизвестно, но он облегченно вздохнул. Видно, не то.
Впереди у них был вечер танцев.

Глава X. Ведро одеколону

Как две непересекающиеся параллели, до двадцатого века существовали независимо друг от друга великосветские балы и танцы под гармошку на околице села. Первые отличались яркими огнями свечей, открытыми плечами дам, лайковыми перчатками, красотой кавалергардских костюмов, великолепными оркестрами, вторые – искренним весельем, хороводами, семечками, драками и незамысловатым игровым инструментом. Двадцатый век переварил все эти различия и выдал на цивилизованную вершину масскультуры огороженное пространство под отечественным названием «танцплощадка» или под иностранным – «дискотека». Оркестры и гармошки нивелировались до многофункциональных синтезаторов и одиноких исполнителей. Когда Макс с Данилой после ужина заглянули на танцплощадку, человек-оркестр в единственном числе настраивал микрофон.
– Раз… раз… раз… – проверял он его звучание.
Данила подошел к нему и за руку поздоровался.
– У вас как принято, опаздывать или вовремя приходить? – вежливо спросил он.
Человек-оркестр, видно, привык за свою долгую жизнь ничему не удивляться. Он не повернул в сторону Данилы голову, а склонил ее над нотами.
– Вольному – воля. Но обычно культурные люди вовремя приходят, остальные – опаздывают.
– Понял, – сказал Данила, – будем культурными. Будем одними из первых, – и, посчитав, что у него уже состоялось знакомство, Данила продолжал: – Вы нас не знаете, а мы ваши поклонники.
– Даже так? – человек оркестр проявил заинтересованность и даже поднял голову. – Откуда будете, милостивые государи?
Данила подтянул рядом стоящий стул и сел.
– Если я скажу, что мы специально приехали из Москвы послушать вас, вы нам не поверите и правильно сделаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35