Едва Тима открыл сарай, как собаки, несмотря на соблазнительные кости, бросились к дверям лаборатория, злобно рыча и скаля зубы.
Тиме даже стало страшновато. Но он повелительно крикнул им:
– На место!
И собаки нехотя ушли прочь.
Тима облегчённо вздохнул. Он вошёл в лабораторию, быстро захлопнув за собой дверь. Щёлкнул замок. Ребята вздрогнули. Этот щелчок как бы отделял их от внешнего мира. Так им показалось.
– Ну, как вы тут? – спросил Тима.
– Ничего. Ждём тебя.
– Да вы бы дальше прошли, а то топчетесь у двери.
– Ты же не велел, – сказала Катя.
Она заметно притихла.
Поднявшись вслед за Тимой по трём ступенькам, Катя, Виктор и Ван, осторожно ступая, вошли в просторный коридор. Через застеклённую дверь, которая вела в аппаратную, лился свет.
Первое, что они увидели, перешагнув порог аппаратной, – это широкое, во всю стену, окно прямо против двери и дерево, растущее за ним.
– То самое?.. – почему-то шёпотом спросила Катя.
Вся её весёлость исчезла бесследно. Лицо у неё было напряжённое, испуганное.
– То самое, – спокойно подтвердил Тима. – Вот что, ребята, давайте-ка сюда, в этот чуланчик, спрячем наши рюкзаки и прочее. Я и ключи от лаборатории там оставлю.
Тима открыл маленькую дверцу в стене и стал снимать свой рюкзак. За ним последовали и остальные.
– Ну так, – сказал Тима, с удовольствием расправляя плечи. – Он мне надоел, этот рюкзак… Катя, давай твой.
Катя молча подала. Она остановилась посреди аппаратной, боязливо озираясь. Ван тоже осматривался. Он был здесь впервые. Виктор, заложив руки в карманы, разглядывал пульт управления.
– Та-ак, – неопределённо произнёс он. – Та-ак… Скажи, Тима, как ты разбираешься во всей этой чехарде?
– Почему – чехарде? – удивился Тима. – Здесь всё очень просто, а научиться нажимать кнопки и поворачивать рычаги дело нехитрое.
– А ты наверняка ничего не напутаешь? – вдруг решительно повернулся Виктор.
– Что, струсил? – хитро прищурился Тима.
– Не то чтобы струсил, но согласись, не очень-то приятно остаться на всю жизнь микролилипутом.
– Разве это возможно? – заволновалась Катя. – Ты же, Тима, говорил, что способ совершенно безопасный.
– Я и сейчас это повторю, – возразил Тима. – Ведь не я, а он сомневается. – Тима кивнул в сторону Виктора.
Тот снова повернулся ко всем спиной, делая вид, что рассматривает механизмы.
– Ой, ребята, – вдруг жалобно сказала Катя, – мне стало так страшно, так страшно!..
– Ах, вот как! – возмутился Тима. – То уговаривала, уговаривала, чуть не плакала, так хотела «необыкновенного»! Вы оба, – Тима жестом руки объединил Катю и Виктора, – кричали об этом целый час, а теперь на попятную? Ну ты – девчонка. Ладно, девчонки всегда смелы на словах, а чуть до дела – так в кусты! А он? Этот важный Виктор, самоуверенный хвастун!..
– Ну-ну, потише! Думай, что говоришь…
– И думать нечего! Тоже ещё мужчиной называется! Ладно, я вас не уговариваю. Я лично не боюсь – я уверен, что всё будет в порядке, и не потому отказывался. Но раз уж вы побледнели при виде простых кнопок – куда уж вам дальше идти! Давайте-ка я покажу вам, как тут всё делается, и айда домой!
Виктор молчал. В душе у него происходила жестокая борьба. Справедливость Тиминых слов глубоко задела его самолюбие. Как, этот мальчишка, моложе его на год, упрекает его, Виктора, в трусости? Тогда как трусость здесь совсем ни при чём. Надо это понимать! Просто нельзя же из-за глупого хвастовства рисковать чуть ли не жизнью!
Катя совершенно растерялась. Жажда необыкновенного вдруг сразу потускнела. «Оказывается, это совсем не так просто, как в книжках написано, – подумала она. – Папа мне всегда об этом твердил, а я не слушала…»
Только Ван оставался спокойным.
Между тем Тима деловито взял книгу и вазу с белыми лилиями («Кто их принёс?» – мелькнуло у него в голове) и поставил всё это на большую чёрную блестящую плиту, похожую на мраморную. Чёрная плита была врезана в пол под окном, через которое заглядывал высокий клён. В стене, под подоконником, был вделан блестящий полудиск, как бы опирающийся на плиту. Если приглядеться, то посередине полудиска, в том месте, где он соприкасался с плитой, было крошечное отверстие. В него упиралась тончайшая серебряная нить, ярко выделявшаяся на чёрном фоне плиты.
Вдоль стен лаборатории стояли высокие прямоугольные шкафы серебристого цвета. Это были аппараты.
Тима подошёл к пульту управления. Трое молча следили за каждым его движением. Он нажал большую красную кнопку, потом перешёл к другому аппарату. Три пары глаз последовали за ним. Тима уверенно повернул какую-то ручку, затем одну за другой стал нажимать кнопки. Пульт ожил. Вспыхнули разноцветные лампочки – красные, синие, зелёные, жёлтые, – задвигались стрелки измерительных приборов: издалека доносился равномерный гул мощных трансформаторов.
– Ну, смотрите на эту плиту, – нарочито спокойно сказал Тима. – Вернее, на вазу и на книгу.
Три пары глаз устремились на плиту.
Смотрели долго, почему-то стараясь не моргать. Потом надоело смотреть. На плите ничего не происходило. Ваза с цветами оставалась такой же, как была, книга тоже.
– Ну, – прервал молчание Виктор, – не знаю, как вы, а я ничего не замечаю!
– И я!
– И я! – отозвались по очереди Катя и Ван.
– Не так скоро, – усмехнулся Тима. – Подождите.
– Ждём, – согласился Виктор.
Он хотел было сделать ироническое замечание насчёт барона Мюнхаузена, но воздержался.
Так прошло минут тридцать – сорок.
Наконец ваза с цветами и книга стали понемногу уменьшаться. Катя даже протёрла глаза: уж не кажется ли ей это, не обман ли это зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58