– Да?
– Многие молодые похоронщики теперь склеивают губы. Тут наверняка никакой нитки не будет заметно. А улыбка станет даже лучше, если ввести под верхнюю губу немного шпатлевки. Разрешите?
Он показал Харолду, как с помощью шпатлевочного пистолета приподнять уголки рта, и Харолд убедился, что улыбка выглядит естественнее, чем после сшивания.
Харолд никогда не был силен в косметологии, эту часть работы он оставлял жене и в последнее время Алисии. Гленн тут же берет все это на себя. Он втирает гигиеническую губную помаду лыжника в губы покойных, чтобы они оставались мягкими, набивает тряпки в грудные полости для заполнения пустых легких. Вставляет пропитанные инсектицидом комки ваты глубоко в ноздри, дабы казалось, что покойный только что сделал последний глубокий вдох. Заполняет запавшие участки кожи шпатлевкой и заклеивает порезы невидимым уплотнителем. Обрызгивает труп тонизатором кожи, чтобы создать впечатление полного здоровья. И лишь потом начинает работать с гримом: накладывает слои грунта на восково-белую кожу, помаду на бескровные губы, лак на ногти. На этой стадии, если труп женский, часто прислушивается к советам Алисии, дочери Харолда, и они вдвоем испытывают три-четыре различных комбинации, вполголоса обмениваются соображениями и заглаживают ошибки очищающим кремом, пока не находят того, что нужно.
Если у Гленна и есть какой-то недостаток, решает Харолд, так это то, что среди покойников у него оказываются любимчики. Уже на второй неделе Харолд замечает, что молодой человек питает отвращение к тучным, особенно к мужчинам. Войдя в подготовительный зал, где Гленн работает над одним из таких трупов, он видит, что вытяжная игла вставлена в сонную артерию чуть пониже уха, троакар торчит из яремной. Обычно это вызывает неодобрение, поскольку существует правило не трогать без необходимости лицо. Харолд высказывает замечание по этому поводу.
– Я нигде больше не мог найти артерии, – отвечает Гленн. Он потеет, несмотря на холод от сильного кондиционера. – Раз десять переворачивал его. Ни единой хорошей не осталось. Неудивительно, что этот жирный мерзавец откинул копыта.
И раздраженно наносит удар ладонью по сморщенной плоти трупа.
Харолд вытаращивает глаза. Ему не верится, что обычно кроткий молодой человек так выругался.
– Гленн, – говорит он наконец, – ты прекрасно здесь управляешься, и мы просто в восторге от твоей работы, но лично я считаю подготовительный зал едва ли не священным местом, где к покойникам относятся с тем же благоговением, что и к Богу в церкви. И мне неприятно слышать здесь брань.
Молодой человек тут же извиняется.
– Ладно, – произносит Харолд, – ничего. У всех иногда возникает стресс.
Ничего подобного больше не происходит, но Харолд замечает, что после этого Гленн как будто избегает толстяков.
Если Гленн не любит тучных трупов, то к телам проходящих через его руки молодых женщин отношение у него совсем другое. Сейчас в зале находится погибшая в автокатастрофе двадцатилетняя девушка. Лицо изуродовано, и над ней определенно придется потрудиться, чтобы привести в приемлемое для открытого гроба состояние. Собственно, Харолд уже спокойно поговорил с горюющими родителями, высказал предположение, что, возможно, потребуется закрытый гроб. Но когда упоминает об этом Гленну, молодой человек просит:
– Харолд, дай мне посмотреть, что я сумею сделать.
После бальзамирования Гленн достает свой шпатлевочный пистолет, тюбик сверхпрочного клея и невидимый уплотнитель. Когда Харолд уходит домой, он все еще работает. По пути Харолд заглядывает в подготовительный зал и обнаруживает, что молодой человек обдувает вентилятором волосы покойной.
Гленн слышит, как он вошел, и поднимает голову.
– В волосах у нее бензин, – говорит он почти нежно.
Дом Харолда находится прямо за конторой, поэтому он спокойно оставляет помощника одного. Но лишь почти в одиннадцать часов он слышит, как отъезжает машина Гленна.
Утром Харолд появляется на работе первым и идет в подготовительный зал посмотреть, что сделал Гленн. Ничего не скажешь, у молодого человека просто талант к этой работе. Лицо девушки почти целиком восстановлено, следы полностью скрыты невидимым уплотнителем и тонизатором кожи. Если не знать, то можно подумать, что у нее почти не было повреждений. Харолд провел всю жизнь возле трупов, и они давно не пугали его, но эта девушка выглядит такой нежной, спокойной, что он крестится и произносит краткую молитву. Затем слышит негромкий, похожий на стон звук, раздающийся из горла девушки.
Харолд Д. Хопкинс подскакивает, но потом улыбается. С трупами у него давно уже не бывало неожиданностей. И испугался он только потому, что после работы Гленна девушка так похожа на живую.
Подняв крышку автоклава, Харолд достает стерилизованные изогнутые щипцы. Подходит к девушке и осторожно вставляет их ей в горло. Как он и ожидал, щипцы не встречают сопротивления. Гленн просто забыл заткнуть трахею. Газы, выходя, издают похожий на стон звук. Харолд приближается к стеллажам, находит широкую, толстую пробку и осторожно вставляет в горло трупа, а потом забивает концом щипцов, пока она не заседает там плотно.
Такую ошибку допустить легко. И все-таки утешительно знать, что Гленн небезупречен. Иногда в его присутствии Харолд чувствует себя не то чтобы глупым, но немного отсталым.
И все-таки… эту ошибку легко допустить, но и исправить легко. Всякий раз, когда Гленн нажимал на ее грудь, она издавала такой звук, словно из мехов аккордеона выдавливали воздух. Как он мог не замечать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79