– Да. Каймановую. Знаете, страшная такая.
– А вы ее видели?
– Нет...
– Тогда почему утверждаете, что она страшная?
– Каймановая. Значит, на крокодила похожа, – блистая логикой мышления, заявил Левенец.
– Интересно... Это очень интересно. – Антон закурил сигарету и посмотрел куда-то в сторону. – Только дам вам напоследок, Павел Максимович, еще один бесплатный совет. Если будете заниматься одним лишь делом, вылетите в отставку, как пробка из бутылки. У вас есть дело по обвинению некоего Андрушевича в разбое в отношении гражданина Решетухи. Вы приняли дело к производству?
– Да, но...
– Так рассматривайте его так быстро, как вам позволят участники процесса. И выносите приговор. И пусть он будет законным. А вечерком зайдите, мы с вами поболтаем на одну тему. Значит, каймановая, говорите?
Едва за Левенцом закрылась дверь, Антон снял с телефона трубку. Это был штатный звонок. С прокурором Терновской транспортной прокуратуры Вадимом Пащенко Струге дружил с детства. Так уж получилось, что в эту тесную мужскую дружбу они никого не допускали.
– А я только с совещания вернулся, – сказал Пащенко. – Ты мне не звонил?
Уже почти закончив разговор, когда были перемыты кости всех имеющихся на повестке дня тем, Антон Павлович наконец спросил:
– Послушай, Вадик, у тебя много дел по контрабанде экзотических животных?
– Есть несколько. У Пермякова как раз два сейчас в производстве. А почему интересуешься?
Пермяков – институтский друг обоих собеседников. Вместе учились, вместе работали в транспортной прокуратуре. Восемь лет назад пути-дороги трех однокашников разошлись. Струге оказался в суде, Пащенко занял место прокурора, а Сашка Пермяков остался «важнячить» под его началом.
– И кого непутевые, бессердечные, одержимые бесовщиной иноземцы перевозили в тайниках?
– А-а-а... – Чувствовалось, что Пащенко морщится, как от зубной боли. – Там каждой твари по паре. Змеи в основном. Из Туркмении. Да пара скунсов. Пермяков по незнанию, когда осматривал этих омерзительных дристунов, приблизился и... Короче, неделю потом себя с ног до головы обнюхивал. Говорили же контрабандисты – не лезь, не уточняй их пол, поверь на слово... Пермяков не поверил.
– А черепахи есть?
Нет, черепах не было. Пащенко это помнил точно, потому что еще полгода назад он разыскивал одну из них на Терновском птичьем рынке для племянника. Пащенко там очень хорошо знали в лицо, поэтому все попрятали, а племянник довольствовался синим резиновым мячиком.
– Они, негодяи, торгуют там незаконно! – пояснил Вадим. – Везут зверье вагонами, без прививок, без осмотра, содержат в таких условиях, что эсэсовцы рядом не стояли. Но черепах, тем более каймановых, я не видел. – Подумав, добавил: – Я их вообще в жизни не видел. Саламандру, которую Пермяков оформлял в зоопарк, видел. А каймановую черепаху... Она красивая, Струге? Может, племяшу подыскать?
– Он тебе что, дорогу перешел? Или денег занял, да не отдал?
Пришлось объяснить.
– Так ты говоришь, данные того покусанного «братка» в журнале ветеринарной клиники остались? – вкрадчиво поинтересовался Пащенко, дослушав рассказ друга до конца.
– Я сам видел, как его оформляли. Как жертву. Он, кстати, найти меня пообещал.
– Обещал, значит, найдет, – уверенно заявил прокурор.
Так оно и вышло. В конце рабочего дня, около четырех часов, когда Алиса, почувствовав скорую свободу, стала рассовывать пачки дел в сейф, дверь в кабинет Струге отворилась, и в проеме показалось огромное тело. Яша Шебанин напоминал боксера-тяжеловеса, которому Майк Тайсон прокусил перчатку. Его рука покоилась на груди, подвешенная к шее на пестрой косынке.
– Это... Разрешите? В смысле, войти можно? Можно ненадолго оторвать вас от дел?
Было очевидно, что терновский авторитет давал себе отчет, к кому пришел в гости и с кем разговаривал.
Струге качнул головой:
– Вы три раза спросили об одном и том же. Хотя могли и не спрашивать. По японской философии я теперь отвечаю за всю оставшуюся вашу жизнь.
Довольный радушным, без официоза, приемом, Шебанин вошел в кабинет и присел на стул. Впрочем, выражение «присел» в данном случае было вряд ли уместно. По привычке садиться так, как бог на душу положит, Яша занял два стула из пяти, стоящих у стены.
– Это как? – спросил он, крайне заинтересованный японской философией.
– Мыслители Страны восходящего солнца утверждают, что, единожды спасши чужую жизнь, человек взял на себя обязательство беречь ее до конца. До конца своей или той, спасенной.
– Вы же говорили – японцы? – уточнил Яша. – Какого же солнца?
– Правильно. Корея – Страна утренней свежести. Китай – Поднебесная. Голландия – Страна тюльпанов. А Япония – Страна восходящего солнца.
– Клево, – признал Шебанин. – А у нашей страны какое в мире погоняло?
– Российская Федерация, Яков Семенович, Российская Федерация...
Шебанин на секунду замер.
– А откуда вы мое имя знаете?
– Его ваша спутница назвала, когда вы в клинике пытались рептилию с пальца стряхнуть. Вы же на приеме были, а такие моменты мимо пера медиков не проходят.
Яша покорно вздохнул. Об этом он как-то не подумал. Нужно будет сегодня же поехать в ветеринарную клинику и выдрать из их журнала лист со своими данными. Негоже, когда среди побывавших на осмотре и лечении Пушков, Шариков и Хавроний будет значиться – «Шебанин».
– Я че приехал-то... Типа, чисто отблагодарить хочу. По человеческим понятиям.
– Бросьте. – Струге подошел к окну, распахнул форточку и выложил на стол сигареты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16