Скорее по привычке, нежели по необходимости, проводя расческой по коротко стриженным волосам, я зашел в кухню и понял, что кофе отменяется. Еще вчера, то есть второго декабря, я выгреб из сахарницы последний сахар.
Меня поймет тот, кто, умирая от жары, приползет на людный пляж и, вдохнув свежий морской воздух, вспомнит, что забыл дома плавки.
Заперев в домашний мини-сейф газовый пистолет, облачившись в дубленку, я вытряхнул из пакета какую-то любовную лирику, что позабыла Саша. Вздохнув и совершенно не думая о будущем, я шагнул за порог родного дома «изменять жизнь к лучшему». Так, во всяком случае, гласила надпись на пакете. Закрывая дверь на замок с суперсекретом, который дважды судимый сосед из одиннадцатой квартиры, на спор со мной, открыл ровно за восемь секунд, я услышал за спиной голос Иваныча. Иваныч – выпивоха с верхнего этажа. Точнее – не «выпивоха», а «пропивоха», ибо он пропивал все, что имело материальную ценность. Не пропитой у него оставалась только однокомнатная квартира. И то по причине, что в ней, кроме Иваныча, была прописана еще его сестра. Она уже в тридцать восьмой раз отклонила предложение брата «квартиру продать, а деньги поделить». Логично, если рассуждать мозгами сестры. По ее, да и по моим подсчетам тоже, Иваныч должен был скоро пропить сам себя. Вот тогда сестра и решит, что делать с квартирой…
Итак, я услышал голос:
– Антон, «пушнинка» есть?
Мой ключ замер в «суперзамке». Я вспоминал. Не поворачиваясь, отчеканил:
– Есть. Штук двадцать. Пивных.
На всякий случай поясняю: «пушнина» – это пустая стеклянная тара из-под напитков. Она подлежит обмену на деньги, с целью приобретения тары наполненной, с последующим ее осушением и подготовкой к сдаче.
Если бы я откликнулся на мольбы Иваныча и вернулся в квартиру, чтобы отдать ему пустые бутылки, моя жизнь была бы сейчас совершенно другой. Смешно. Даже не верится. Но это так. Однако я решил тогда, что возвращаться – плохая примета… Хотя, я вру. Мне было просто лень. Я попросил Иваныча подойти через часок, когда вернусь с рынка. Опять же, почему я сказал – «с рынка», когда под боком был гастроном? Снова глупая случайность, которая запрограммировала меня на дальнейшие действия. И я впрямь отправился на рынок, расстояние до которого было в два раза больше, чем до магазина.
Проходя мимо стихийно организованных рядов вдоль рыночного забора, я познакомился с Рольфом. Так он представился. С этого все и началось…

Часть первая
Пес, не попавший в рай

Глава 1

Он сидел на грязном половике, постеленном на дно огромной картонной коробки из-под холодильника «Фунай», и грустными голубыми глазами, похожими на огромные голубые миндалины, встречал и провожал прохожих. Не знаю, что заставило меня остановиться и присесть на корточки перед коробкой. Наверное, ее нелепость. Щеночка еще можно поместить в коробку. Так он больше вызывает умиления и демонстрирует свое одиночество. Но подросток в коробке из-под холодильника – это чересчур. Я никогда не интересовался собаками и не имел ни малейшего представления об их поведении, желаниях и стремлениях. Проработав восемь лет федеральным судьей в суде Центрального района, я знал лишь об их возможностях. Точнее – о двух. Собаки умеют быстро бегать и больно кусаться. На себе мне это еще испытывать не приходилось, но вот людей, кому посчастливилось это узнать, я видел очень много.
Заметив мою заинтересованность, зависшая над коробкой, как фонарь над дорогой, хозяйка пса пояснила:
– Немецкая овчарка. Кобель. А «папа» у нас сейчас в Германии, на выставке.
Я поднял глаза на хозяйку. У такой женщины щенок немецкой овчарки может появиться только по одной причине – она его где-то «свистнула». Во-первых, щенок упитан, а хозяйка имеет все признаки спивания. Во-вторых, собаки ненавидят алкоголиков. Патологически. И вряд ли этот пес был привязан к такой хозяйке. У него вообще был вид, что он точно знает – над ним издеваются! И сейчас ищет способ закончить этот беспредел.
– А «мама» тогда где? – спросил я.
– Дома, дома, – быстро ответила хозяйка.
– Ждет «папу»?
– Очень породистый, – стала она объяснять, не отвечая на мой последний вопрос. – Очень. Отдаю дешево, потому что – последний.
– Почему глаза голубые и грустные? – не унимался я. – Болен?
– Да что вы, молодой человек! – возмутилась бабушка неподалеку. К груди она прижимала какого-то сопливого пекинеса. – Вы на нос поглядите! Он влажный у него, то бишь – здоровый пес. А глаза у них у всех голубые в младенческом возрасте. Хорошая овчарка – как специалист говорю.
– А что с прививками? – поинтересовался я, припоминая собственные запросы в кинологические клиники по фактам укусов собак потерпевших.
– Сделаны, конечно. Все три.
«Прививки не сделаны…» – услышал я. Кобелю не менее четырех месяцев, а это значит, что прививок должно быть гораздо больше. Это тоже из моей судебной практики. Я этому, что называется, «насобачился» благодаря именно тому, что граждане в городе собак покупают, а потом начинают узнавать, чем кормить и чем колоть. А пока слушают ответы, их подрастающие питомцы кусают ноги прохожим. А вторая, покусанная сторона, идет с исками в суд…
– А документы?
– Через неделю «папу» привезут, и я вам дам документы. Адрес запишите.
«Документов нет…»
– А «дешево» – это сколько? – спросил я, поражаясь своему вопросу.
Запрошенные за щенка деньги составляли незначительную часть моего заработка мирового судьи и такую же, если верить красавцу-щенку, его истинной стоимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17