– Да понял я, понял…
– Ствол с тобой?
– Естественно, – возмутился Феликс. – Я не дурак на такие делюги без железа ходить.
Человек за рулем с явной антипатией пожевал фильтр:
– Нет, ты самый настоящий дурак. Ты законченный дурак, потому что тебе уже три раза было сказано оставить ствол дома. На входе в школу стоит «рамка», как в аэропорту, и тебе выломают мослы за спину раньше, чем ты что-то объяснишь. А пропуска у тебя, как у остальных, нет. Ведь нет?
Феликс нехотя вытянул из-за пояса массивную «беретту» и стал искать место в обшарпанной «двойке», куда бы его спрятать. Не найдя, поместил в ящик для вещей.
Старший открыл дверь, которая распахнулась с криком вступившей в интимные отношения кошки, и стал выбираться из-за руля. Но неожиданно развернулся, рухнул обратно и за рукав втянул в салон помощника.
– Знаешь, меня терзают кое-какие сомнения… Ты сказал, что знаешь французский язык. Рассей мои подозрения.
– А что? – пожал плечами Феликс. – Мсье, пардон, он, де, труа, жур… Я эту муру пять лет в школе зубрил.
Старший прищурился и сделал это так зло, что помощник чуть струхнул и спросил:
– Что?
– Ты учил французский в школе, которую закончил восемнадцать лет назад?.. То есть, ты не знаешь французский? – подумав о чем-то, он решил не портить дело с самого начала. – Если откроешь в школе рот, я сверну тебе голову прямо перед кабинетом завуча.
Когда он с улицы с размаху захлопнул дверцу, с лобового стекла на панель упало зеркало заднего вида. Ему все равно пора было падать; провисеть двадцать два года – не шутка.
Охранник на входе, которому не посчастливилось видеть средства передвижения господ, оценил их костюмы в тысячу долларов каждый и подобрел лицом.
– Я вас слушаю, – он поправил пояс с набором различных стрелятельно-щипательно-колотящих приладов. Так, на всякий случай.
– Мы представляем Егорычева Степана Арнольдовича, если вы понимаете, о ком я говорю. Уполномочены провести беседу с директором по вопросу об устройстве сына господина Егорычева в данное учебное заведение.
Таких гостей из школы на Печатниках гнать не принято.
– Да, конечно, – согласился охранник. – Подниметесь на третий этаж, кабинет директора налево.
– Благодарю, – сказал старший и шагнул в рамку.
За ним последовал Феликс. На середине пути он догнал своего спутника и, не двигая губами, тихо спросил:
– А кто такой Егорычев?
Старший поморщился и по-боксерски тряхнул подбородком. Ответа Феликс так и не дождался.
Дойдя до лестницы, они перешли коридор и взошли на лестницу с другой стороны. Третий этаж их не интересовал, старший точно знал, какую дверь искать. Уверенным шагом приблизившись к дубовой створке с цифрой «14», он уже почти положил ладонь на ручку, как вдруг остановился.
– Что? – взглядом спросил Феликс.
Старший на мгновение поднял вверх указательный палец и приблизил ухо к щели. «Урок, что ли?» – удивился он, проверив себя по часам. Но часы упрямо показывали, что сейчас идет большая перемена.
Видя на лице спутника сомнение и интерес, прильнул к двери и Феликс.
«Mon cher, vous maves promis…»[1]
– Что она говорит? – оживился Феликс.
– Ты же говорил, что учил? – со свирепой насмешкой пробормотал старший и снова прислушался к звукам за дверью.
«Courage, courage, mon ami…»[2]
– Не, что она говорит? – страдающе вымучивал Феликс.
Старший положил на его наморщенный лоб могучую ладонь и отпихнул в сторону.
«…delicieu!…divin!..»[3]
«Так… так… – подумал старший. – Еще чуть-чуть…»
«George, deja?..»[4]
«Пора», – понял спутник Феликса и, отстранившись от двери, врезал подошвой мокасина чуть правее дверного замка.
Створка треснула, как ломающийся сук, и отлетела в сторону. Двое ринулись внутрь. То, что представлял себе старший, никак не ожидал увидеть изучавший французский язык в средней школе села Кургуевка Феликс. В какое-то мгновение он даже растерялся.
На учительском столе не было свободного места. Посреди него, завалившись на спину, лежала та, чей волшебный голос слышался за дверью. Ее ноги в туфлях на шпильках были устремлены в люстру под потолком, подол длинной юбки упал, открывая точеные ноги и ажурные чулки на них. Золотые волосы прекрасной француженки разметались по столешнице, руки судорожно цеплялись за край стола, и она, по всей видимости, прихода посторонних не ожидала. Но еще больше не ожидал в этот момент посетителей телохранитель дивы, застрявший между ее изумительных ног в недвусмысленной позе. Можно было предположить, что он вынимает из попки учительницы шпильку, которую ей подложили на стул нерадивые ученики, но для этого вовсе необязательно было спускать до пола собственные брюки и снимать с пояса кобуру с пистолетом. Она лежала, бесхозная, на соседнем столе. На том, где, по-видимому, сексуальная преподавательница проверяла контрольные с французской грамматикой.
И тут Феликс пришел в себя. Коршуном подлетев к телохранителю, он нанес ему два сокрушительных удара в челюсть.
Телохранитель, так и не успев вернуть брюки на место, рухнул как подкошенный.
– Ты что творишь, кретин?! – зло прошипел старший, наблюдая за комой переводчика.
– Он представлял опасность, – констатировал Феликс. – Ты заметил, как он на кобуру посмотрел? Нет, ты видел, как он смотрел на эту долбаную кобуру?!
В глазах француженки засветился неподдельный ужас. Старший знал этот взгляд. Через мгновение раздастся визг, который заглушит все звуки в школе. Стараясь выглядеть как можно учтивее, он указал на край стола, поднес палец к губам, словно прося не делать глупых поступков, и тихо и быстро произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15