Анатолий Матях
Обыкновенный дом
Обыкновенный пятиэтажный дом на обыкновенной улице обыкновенного
городка. Таких домов - тысячи, и все они похожи друг на друга, как
похожи и устремления их жителей. Нет, конечно же каждый человек
неповторим, но в каждом обыкновенном доме есть жилец - оплот
порядочности, есть воплощение глупости, есть свое агентство по
распространению слухов, есть даже совесть дома, погрязшая в
алкоголизме или других пороках. Вот этим и похожи жители разных
обыкновенных домов.
Днем, разумеется, жильцы работают. Кто-то, сидя в кресле на другом
конце города, перелистывает бумаги, силясь определить причину
нестыковки одного с другим; кто-то снимает рубашку, окончательно
запарившись в кабине башенного крана; кто-то, мило улыбаясь,
отсчитывает деньги нервничающему клиенту; кто-то спит на лекции.
Обыкновенные занятия обыкновенных людей. Во дворе в это время можно
найти, в основном, только некоторых пенсионеров, жадно копящих темы на
вечер.
Но день проходит и наступает вечер, и люди спешат домой. Одним
нужно накормить, другим - поесть, им необходимо внимание друг к другу
и отдых после обыкновенного тяжелого дня. И есть такой промежуток
времени, в который во дворе собираются почти все - поговорить о
необыкновенном.
- А он и выходит, как есть, в кителе и при регалиях, прямо на нее.
А она возьми да закричи, он враз и растаял, - это Ольга Федоровна из
четвертой квартиры в который раз уже повторяет историю о том, как ее
покойная ныне мать видела призрак покойного уже тогда помещика в его
усадьбе.
Несмотря на то, что история рассказывается далеко не в первый раз,
слушать ее интересно. Потому что история эта живет - с каждым разом
неуловимо меняются детали, интерьер, персонажи и действия - и если не
слушать ее каждый раз, послушав лишь в самый первый и в какой-то
последний, подумаешь, что это две совершенно разные истории.
- Так что ж она закричала? Надо было хватать его и держать, - это
иронизирует, попыхивая "примой", крановщик Андрей из тринадцатой.
Ольга Федоровна и комитет по слухам осуждающе смотрят на
нарушителя величия момента.
- А вот посмотрела бы я на вас, когда бы вы призрака встретили.
- Ну, мне пока как-то не доводилось, - смеется Андрей, - но буду
знать: не кричать, а то исчезнет.
- Или вы из тех, кто не верит ни в бога, ни в черта? - это Анна
Александровна со второго этажа.
- Ну почему же, - тушуется под перекрестным огнем Андрей, - все
может быть... Просто в этом обычно больше сказки, чем правды. Хоть
кто-нибудь из вас, не с чужих слов, видел когда-нибудь настоящее
привидение?
Над столиками повисает молчание. И, словно спрыгивающий на голову
призрак, на это молчание обрушивается голос Лиды из тридцать третьей:
- Ну, призрака, конечно, я не видела... Но видела кое-что - ночью
надо мной пролетали два больших оранжевых шара, как будто связанных
тонкой пуповиной. И, когда они были точно над головой, я поймала себя
на том, что не могу даже дышать. Мне показалось, что даже сердце
перестало биться в этом жутком синем свете шаров.
Комитет по слухам сразу же определяет историю в класс
"Неопознанные Летающие Объекты", а Никита Степанович из одиннадцатой
квартиры задумчиво замечает, протирая очки:
- Так все-таки, шары были оранжевыми или синими?
- Оранжевыми... - Лида осекается, - не помню, ведь я тогда
пошевельнуться не могла, чтобы посмотреть на них.
- Так как же вы их увидели? - добивает Никита Степанович, водружая
очки на место.
- А вот вам, Никита Степанович, лишь бы все это неправдой было, -
язвительно замечает Варвара Петровна, председательница местного
комитета по изготовлению, поддержке и распространению слухов, - вот у
вас, наверное, никогда в жизни не было ничего необыкновенного - все по
полочкам да с обоснованием.
- Разумеется, было, - с достоинством принимает вызов Никита
Степанович, - но я, по крайней мере, могу это описать, не путаясь в
деталях.
- И что же? Небось атом в лаборатории сорвался да не в ту сторону
полетел?
Все знают, что Никита Степанович работал в какой-то секретной
ядерной лаборатории в секретном ядерном городе с секретным номером.
- Да нет... - с горечью отвечает он, - коллега мой погиб, Алешка.
И я ничего не мог поделать с этим.
Все замирают, ожидая продолжения, а Варвара Петровна корит себя за
то, что вот так влезла человеку в душу.
- В ходе одного эксперимента он должен был снимать показания
приборов в экранированной комнате. Конечно, в защитном костюме, с
соблюдением всех мер безопасности - но это было опасно. И вот,
прозвучал сигнал, я открыл наружную дверь комнаты и Алешка вошел в
тамбур. Закрылась за ним наружная дверь, я нажал на кнопку открывания
внутренней, и стал ждать. Обычно запись показаний занимает полминуты,
но он задержался там минуты на две, и я уже готов был поднять тревогу,
как он, наконец, появился в дверях. Костюм он оставил, как и положено,
в тамбуре, и я повернулся, чтобы спросить его, почему так долго.
Повернулся - и окаменел: за эти две минуты Алешка из двадцатилетнего
пацана превратился в высохшего седого старика. Он рассказал мне, как
увидел вместо приборной стойки серое марево и попытался там что-то
нащупать - но ответом ему было ледяное рукопожатие. Из марева
вынырнула темная фигура и стояла, не отпуская его руки. Он чувствовал,
как она выкачивает из него жизнь, и насилу освободился, бросившись к
тамбуру - но было уже слишком поздно.
1 2 3