Даже поцарапать меня ей было нечем
- она могла только укусить, хотя я сильно сомневаюсь, что эти зубки
могли причинить существенный вред. Похоже, она это тоже поняла, потому
что вдруг опустилась на колени и заплакала, закрывшись крыльями.
Господи, как я мог пытаться убить это хрупкое создание, которое
мне и пинка хорошего дать не может? Единственное, что она может -
приносить невиданное блаженство, но разве это повод для ненависти?
И тут я вспомнил трубы - последний, седьмой раз, когда они вливали
в меня жгучий поток ненависти к белым. Ангелы и демоны, страшный суд.
А трубы - это и есть те семь ангелов с трубами, которым положено
трубить по очереди? Похоже, они трубили всемером семь раз,
программируя тех, кто должен был сражаться, изменяя их тела и
возбуждая ненависть друг к другу. Или, в моем случае, это были семь
демонов? Голова шла кругом от того, что кто-то - пусть даже какие-то
высшие силы разделили людей, словно подопытных кроликов. Это подло.
Я подошел к плачущей белой, и коснулся ее веером крыла:
- Как тебя зовут, несчастье?
- Света... Теперь ты меня убьешь?
- Зачем же, Светик...
- Я не могу взлететь - так болит спина. Я еле до земли дотянула,
это все ты... - она снова заплакала.
Я стоял над ней, не зная, что делать.
- Идти можешь?
Она не ответила.
- Света, пойми - нами двигали, словно пешками. Нам ведь не за что
было друг друга ненавидеть, но мы ненавидели. Это трубы - они
диктовали нам чью-то волю.
Сейчас я чувствовал по отношению к ней лишь вину и нежность.
- Прости меня... - еле слышно сказала она.
- Нам не за что просить друг у друга прощения. Но я бы не против
потолковать с теми, кто заварил эту кашу.
Она поднялась, и наши взгляды снова встретились. Я улыбнулся ей, и
она улыбнулась в ответ моей зубастой улыбке.
- Идем к реке, - сказал я, - нужно промыть твои раны.
Но она подошла ко мне, и я прижал ее крыльями. Вы думаете, что
выступающая грудь и клыки - помеха для настоящего поцелуя? Вы явно
заблуждаетесь.
На перевернутом автобусе сидели, свесив ноги, двое. Ангел и демон.
Они были непохожи на измененных людей. Они были раза в полтора
крупнее, и у них, кроме крыльев, были еще и руки. Белый сиял
невыносимой красотой, и черный был завораживающе прекрасен - но
по-своему, как-то извращенно. Белый сжимал в левой руке длинную
серебряную трубу, а голову черного венчала корона из шести плоских
рогов.
- Ты знаешь, я почему-то надеялся, что все это с треском
провалится, - говорил Гавриил, глядя вниз.
- А я не ожидал, - отвечал ему Асмодей, - я просто надеялся, что
мы победим.
- В победе не было бы смысла. Сам посуди - как может существовать
зло без добра?
- А добро без зла? Скажи на милость - кем были бы твои ангелы,
если бы они перебили всех остальных, вовремя не остановившись?
- Все, что свершилось - к лучшему. Теперь, конечно, придется
отказаться от планов Царства... И придумать новые планы - мы ведь
уничтожили все, на чем держался их уклад.
- Что ж... Пожалуй, впервые мы сможем объединиться, и не строить
друг другу козни.
- Какими же мы были глупцами!
Асмодей сотворил два ярких картонных дурацких колпака с ленточками
и водрузил один на светлые кудри Гавриила. Второй попытался надеть на
себя, но мешали рога, и после нескольких неудачных попыток пришлось
одеть колпак набекрень, зацепив его за три рога. Гавриил, наблюдая эти
мучения, засмеялся, и Асмодей присоединился к нему.
- Но как получилось, что вся затея рухнула? - спросил Асмодей, -
ведь скрижали непоколебимы...
- Я до сих пор теряюсь в догадках... Думаю, спасли все двое -
мужчина-демон и женщина-ангел. Как смогли они побороть святую
ненависть - непонятно. Но именно вспыхнувшая между ними любовь
разрушила поле ненависти вокруг этого мира, превратив ее в святую
любовь... Ведь ненависть легко обратить в любовь, нужна только искра
настоящей любви для затравки.
Воздух вокруг них загудел.
- О, вот и гонг. Идем, ты ведь знаешь, что сейчас состоится общий
совет? Будем решать, что же нам теперь делать.
- А Он будет? - спросил Асмодей.
- Не знаю... Я так Его никогда и не видел.
И они исчезли в двух вспышках ослепительно белого света.
10 июня 1998

1 2 3