После долгого обсуждения они согласились на том, что по окончании обработки материалов, привезенных с Марса, должны быть организованы две большие экспедиции — одна на Марс, другая на поиски Атлантиды. Однако ни один из них не выразил желания принять участие во второй из этих экспедиций: каждый из них и все трое вместе хотели возвратиться на Марс.
— Все, что может обогатить наши знания, должно быть переброшено на Землю. Надо снарядить, по крайней мере, три звездолета, — говорил Лукин, — послать человек пятнадцать лучших специалистов — механиков, электриков, телерадистов, археологов…
Время в звездолете бежало быстро. Однако, несмотря на космическую скорость полета, нетерпение путешественников далеко опережало звездолет.
Белесоватый сверкающий земной шар был близок, он висел прямо над звездолетом и вдруг, в какое-то неуловимое мгновение, оказался под ним, а путешественники — кто сидя, кто на четвереньках — на полу звездолета.
— Земля! — закричал Лукин, вскочив на ноги. — Земля к себе тянет. Готовьтесь, включаю тормозные ракеты! — И он наклонился над щитом управления, натягивая на голову защитный шлем.
Скоро они летели над Землей и жадными глазами смотрели сквозь облачные окна на ледяной океан, лежавший внизу. Пейзаж был безжизнен и суров, но казался им прекрасным. Малютин определился: они вышли к Земле у Аляски, над морем Бофорта, и уходили на запад.
— Пойдем над полюсом! — решил Лукин. — Так ближе. — И круто повернул на север.
Кедров, надев наушники, снова и снова пробовал радиотелефон, и вот из небытия, из вечного молчания возникли какие-то шумы, и вдруг голос Чижевского громко проговорил в самое ухо Кедрова:
— Говорит Земля… «РС-7», где вы? Где вы? Ждем вас. Сегодня срок возвращения. «РС-7», где вы, где вы?..
Кедров не выдержал, крикнул:
— Здесь! Мы здесь!
Не снимая наушников, Кедров включил громкоговоритель, и сильный ровный голос Чижевского прозвучал в звездолете:
— «РС-7», где вы? Кто кричал? Мы беспокоимся…
Начался быстрый бессвязный разговор. Путешественников сразу на всех языках засыпали вопросами. Громкоговоритель был подобен окну, открытому в мир: разноязычный кипучий говор ворвался в звездолет. Земля приветствовала своих сынов.
Для путешественников этот хаос звуков был как музыка — симфония родной планеты. И громче всех, яснее всех, милей всех звучали голоса отечества, они звали:
— Ждем в Москве, на Центральном аэродроме.
Лукин окинул взглядом приборы.
— Гелиолин на исходе, ведите нас точно, — сказал он Малютину, — нам надо лететь по самой прямой прямой.
Через два часа звездолет снизился. Далеко впереди в фиолетовом мареве возникло нечто подобное башне. Она выступала все ясней, тремя величественными уступами поднимаясь в осеннее небо. Все дороги, бежавшие через леса по лугам, через золотое жниво, через колхозы и города, мимо похожих на оранжереи бездымных заводов и фабрик, вели к этой башне, на вершине которой, сверкая на солнце, стоял гигантский Ленин.
— Дворец Советов, — сказал Лукин. — Вот она, Москва, сердце мира!
Москва, Москва! Все трое горящими глазами смотрели на вырастающий перед ними город. В желто-зеленом кольце садов и парков, над ясной синевой вод вставали знакомые кварталы, а над ними, серебрясь, поднималась громада Дворца Советов. И вот загорелись красные звезды векового Кремля.
— Откройте иллюминаторы! — сказал Лукин.
С шипением и свистом ворвался в звездолет воздух Земли, и, как прибой океана, хлынул взволнованный шум огромного города.
Навстречу звездолету с плоских крыш, словно воробьи, стремительно вспархивали стаи легких самолетов и лениво отчаливали медленные дирижабли. По автострадам, ведущим к Москве, мчались летающие автомобили и, не доезжая до города, вдруг поднимались в воздух. Люди в разноцветных одеждах стояли на крышах, приветственно поднимая кверху руки. Они заполняли улицы и площади, бурным потоком неслись в одном направлении — к Центральному аэродрому. Над этим стремительный потоком полыхали веселые песни, красным пламенем струились флаги и гремели оркестры. После сумеречного мертвого Марса залитая солнцем Земля казалась путешественникам цветущим садом. Жизнь била ключом.
Лукин описал широкий круг над Кремлем и, развернувшись у Дворца Советов, пошел на аэродром. Из-за осенней листвы великолепных парков навстречу им выплыла эскадрилья самолетов. Ее вел сверкающий флагман воздушного флота. И ясное сверкание его крыльев, и радостный гул Москвы, и сдержанное волнение путешественников — все это слилось для них в одно ощущение счастья. Дальний путь был окончен.
КОНЕЦ

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16