От речений наших мудрецов переходил он к украинским народным сказкам, а затем непостижимым образом погружался в греческую мифологию, в бедуинские сказки, обращался к притчам и шуткам острословов, веселивших на языке идиш гостей во время свадеб в Восточной Европе, а оттуда его заносило так далеко, что добирался он до сказок братьев Гримм, Ганса Христиана Андерсена и собственных историй, которые, совсем как я, сочинял он прямо по ходу действия.
Большинство мальчиков в классе злоупотребляли добросердечием, рассеянностью и мягкостью господина Михаэли: спокойно дремали себе с первых минут урока и до его конца, склонив головы на положенные на стол руки. Случалось, кто-то передавал другу записку, а самые смелые даже перебрасывались бумажным мячиком, перелетавшим от стола к столу. Господин Михаэли этого не замечал, а может, и замечал, но ему это было безразлично.
Мне тоже это было безразлично: он устремлял на меня свои усталые добрые глаза и рассказывал свои сказки только мне. Либо трем-четырем из нас, не отрывавшим взгляда от его уст: казалось, прямо на наших глазах эти уста создавали целые миры и приглашали нас принять в этом участие.



49

И вновь в нашем маленьком дворе летними вечерами собираются соседи и друзья, угощаются чаем с пирогом, толкуют о политике и проблемах духовной жизни. Мала и Сташек Рудницкие, Хаим и Хана Торен, супруги Крохмал, вновь открывшие в закутке на улице Геула свой маленький магазинчик, где склеивали поломанных кукол и наращивали шерсть полысевшим медвежатам. Почти всегда присоединялись Церта и Яаков Давид Абрамские (оба сильно поседели в те месяцы, что прошли со дня гибели их сына Иони, господин Абрамский стал еще более разговорчивым, чем прежде, а Церта — еще более молчаливой). Иногда появлялись у нас дедушка Александр и бабушка Шломит, папины родители, как всегда, элегантные, окутанные одесской многозначительностью. Энергичный дедушка, случалось, опровергал слова своего сына неизменным «ну что там…», с некоторым пренебрежением взмахивая при этом рукой, однако ни разу не набрался он смелости в чем-либо противоречить бабушке. Бабушка, со своей стороны, целовала меня в обе щеки влажными поцелуями, но тут же вытирала одной салфеткой свои губы, а другой — мои щеки, слегка морщила нос по поводу поданного моей мамой угощения, либо по поводу салфеток, которые следует складывать не так, а иначе, а также по поводу пиджака своего сына: она находила пиджак чересчур кричащим, свидетельствующим об ориентальной безвкусице.
— Ну, в самом деле, это так дешево, Леня! Где ты нашел эту тряпку? В Яффо? У арабов?
И не удостоив маму взглядом, бабушка добавляла с грустью:
— В самых маленьких местечках, где о культуре знали лишь понаслышке, возможно, только там люди одевались бы подобным образом!
Рассаживались вокруг черного столика на колесиках, который выкатывали во двор, превращая его в садовый столик, и в один голос нахваливали прохладный вечерний ветерок. За чаем анализировали хитроумные ходы Сталина, настойчивость президента Трумэна, обменивались мнениями по поводу заката Британской империи или раздела Индии, а оттуда беседа добиралась до политики молодого государства — и страсти накалялись. Сташек Рудницкий повышал голос, а господин Абрамский, насмешливо разводя руками, возражал ему на высокопарном иврите. Сташек верил пламенной верой в кибуцы, в поселенческое рабочее движение и считал, что правительство должно именно туда направлять поток новых репатриантов — прямо с кораблей, хотят того новоприбывшие или нет, — ибо именно там изживут они раз и навсегда болезни изгнания и рассеяния и комплекс преследования, и там, в труде на полях и пашнях будет выкован новый еврей. Папа очень огорчался тем, что замашки большевистских диктаторов свойственны израильским профсоюзным деятелям, которые считают, что тот, у кого нет красной книжечки члена профсоюза, не имеет права на работу. Господин Густав Крохмал осторожно утверждал, что Давид Бен-Гурион, несмотря на все свои недостатки, — герой нашего поколения: сама история подарила нам Бен-Гуриона в те дни, когда политики меньшего масштаба, возможно, испугались бы надвигающихся опасностей и упустили возможность провозгласить создание государства.
— Наша молодежь! — вскричал дедушка Александр громовым голосом. — Наша чудесная молодежь принесла нам победу, совершила чудо! Никакой не Бен-Гурион! Только молодежь! — тут дедушка, наклонился ко мне и удостоил двух-трех рассеянных поглаживаний, словно воздавая этим должное той молодежи, что победила в войне.
Женщины почти не принимали участия в беседе. В те дни принято было хвалить женщин за их «изумительное умение слушать», равно как за приготовленное угощение и приятную атмосферу, но отнюдь не за их вклад в развитие беседы. Мала Рудницкая, к примеру, удовлетворенно кивала, когда говорил Сташек, и отрицательно покачивала головой, когда кто-либо возражал ему. Церта Абрамская обнимала себя за плечи, словно ей было у нас немного зябко. С тех пор, как погиб Иони, сидела Церта, чуть вскинув голову, словно глядела на кипарисы, росшие в соседнем дворе, и даже в самые теплые вечера обнимала себя за плечи обеими руками. Бабушка Шломит, женщина напористая, имеющая свое четкое мнение по любому вопросу, временами выносила вердикт своим глуховатым альтом: «Верно, весьма и весьма!» Или: «Это намного хуже даже того, о чем ты говоришь, Сташек, это намного-намного хуже!» А иногда она произносила: «Н-нет! О чем он говорит, этот господин Абрамский?! Ведь это просто невероятно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278