- Миссис Бедфорд
желала бы оставить на память ожерелье из алмазов и жемчуга, которое
принадлежало Джейн. Она считает, что с твоей стороны это был бы прекрасный
жест.
Было видно, что эта просьба глубоко озаботила мистера Бедфорда; но
было ясно и то, что он не осмелился бы появиться домой с пустыми руками.
Он барабанил пальцами по краю стола и неожиданно повернул голову в
сторону, как будто бы это не он упомянул об ожерелье, а кто-то иной...
- Учитывая при этом стоимость ожерелья... - небрежно бросил он.
- Джейн дала мне понять, что это семейная реликвия, - сказал я самым
мягким тоном, на который только был способен.
- Ну... да... это правда. Оно было в нашей семье сто пятьдесят лет.
Его всегда передавали очередной миссис Бедфорд. Но поскольку у Джейн не
было детей...
- ...и к тому же, она была всего-навсего миссис Трентон, - добавил я,
пытаясь за иронией скрыть горечь.
- Ну, вот, - озабоченно буркнул мистер Бедфорд. Он шумно кашлянул.
Вероятнее всего он не знал, как себя вести.
- Ну, хорошо, - сказал я. - Все для Бедфордов.
- Я очень тебе обязан, - выдавил из себя мистер Бедфорд.
Я встал.
- Должен ли я еще что-нибудь подписать?
- Ничего. Ничего, благодарю, Джон. Все уже улажено. - Он встал тоже.
- Помни, что если бы могли тебе в чем-то помочь... достаточно, если
позвонишь нам.
Я кивнул головой. Наверно же я не был прав, питая такую антипатию к
Бедфордам. Это правда, что я потерял молодую жену и еще не родившегося
ребенка, но они потеряли единственную дочь. Кого они могли обвинять в
своем несчастье, если не Бога и не самих себя?
Мы обменялись с мистером Бедфордом крепким рукопожатием, как будто
генералы враждебных армий после подписания не слишком почетного перемирия.
Я направился к двери, когда неожиданно услышал женский голос, говорящий
совершенно естественным тоном:
- Джон?
Я резко обернулся. У меня волосы на голове съежились от страха. Я
вытаращил глаза на мистера Бедфорда. Мистер Бедфорд в свою очередь
уставился на меня.
- Да? - бросил он. Потом сморщил брови и спросил: - Что случилось? Ты
выглядишь, как будто увидел духа.
Я поднял руку, напряженно прислушиваясь.
- Вы слышали что-нибудь? Какой-то голос? Кто-то произнес мое имя?
- Голос? - повторил мистер Бедфорд. - Чей голос?
Я заколебался, ведь сейчас я слышал только уличный шум за окном и
стук пишущих машинок в соседних комнатах.
- Нет, - наконец выдавил я. - Видимо, мне что-то показалось.
- Как ты себя чувствуешь? Может, тебе надо еще раз поговорить с
доктором Розеном?
- Нет, зачем же. Это значит, все в порядке, спасибо. Со мной ничего
не случилось.
- Это точно? Ты выглядишь не особенно хорошо. Как ты только вошел, я
сразу подумал, что ты не очень хорошо выглядишь.
- Просто бессонная ночь, - объяснил, оправдываясь я.
Мистер Бедфорд положил мне руку на плечо, не так, будто хотел придать
мне уверенности, а скорее так, как будто сам должен был на что-то
опереться.
- Миссис Бедфорд будет очень благодарна за ожерелье, - заявил он.

3
Перед ленчем я выбрался на одинокую прогулку по Жабрам Салема. Было
холодно. Я поднял воротник плаща, а из моего рта вылетал пар. Голые
деревья стояли неподвижно в молчаливом ужасе перед зимой, как ведьмы из
Салема, а трава была серебряной от росы. Я дошел до эстрады, покрытой
полукруглым куполом, и сел на каменные ступени. Неподалеку двое детей
играли на площадке; они бегали, переворачивались, оставляя на травянистой
площадке зеленый запутанный след. Двое детей, которые могли бы быть
нашими: Натаниель, мальчик, умерший в лоне матери. Как еще иначе назвать
не родившегося сына? И Джессика, девочка, которая так никогда и не была
зачата.
Я все еще сидел на ступенях, когда подошла пожилая женщина в потертом
подпоясанном плаще и бесформенной вельветовой шляпке. Она несла раздутую
сумку и красный зонтик, который она по непонятным причинам раскрыла и
поставила у ступеней. Она села почти в паре футов от меня, хотя места было
предостаточно.
- Ну, наконец, - проворковала она, раскрывая коричневый бумажный
пакет и вынимая из него сандвич с колбасой.
Украдкой я присматривался к пожилой даме. Она, наверно, не была так
стара, как мне вначале казалось, ей было максимально 50, может быть, 55
лет. Но она носила настолько бедную одежду, а ее седые волосы были
настолько неухожены, что я принял ее за 70-летнюю бабку. Она начала есть
сэндвич так изысканно и с таким вкусом, что я не мог оторвать от нее глаз.
Мы так сидели почти 20 минут на ступенях эстрады в Салеме, в то
холодное мартовское утро. Пожилая дама ела сэндвич, а я наблюдал за ней
краем глаза, а люди проходили мимо нас, странствуя по лучеобразно
расходящимся тропинкам, проходящим мимо эстрады. Некоторые прогуливались,
другие спешили куда-то по делам, но все были промерзшими и всех
сопровождали облачка пара, выходящего изо рта.
В 11.55 я решил, что уже время идти. Но прежде чем уходить, я сунул
руку в карман плаща и вытащил четыре монеты в четверть доллара и затем
протянул их женщине.
- Пожалуйста, - сказал я. - Возьмите их, хорошо?
Она посмотрела на деньги, а затем подняла на меня взгляд.
- Такие как вы не должны давать серебра ведьме, - улыбнулась она.
- А разве вы ведьма? - спросил я, не совсем серьезно.
- Разве я похожа на ведьму?
- Я сам не знаю, - с улыбкой ответил я. - Я еще никогда не встречал
ведьм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20