Я специально не поехал в Кунцево на такси, а двинул, как в детстве, на электричке, от станции - по пыльной тропинке к лесу, потом через лес, и вот я уже шагаю вдоль дачного поселка, а губы сами собой растягиваются в счастливую улыбку.
- Гена! Сергей прилетел! - закричала мама, увидев меня, бросила стирку и пошла мне навстречу, вытирая ладони о подол. И лицо у нее сияет точно так же, как у меня, и руками она стирает не потому, что машинки нет - машинка есть, и ого-го какая, - а потому же, почему я не поехал сюда на тачке: здесь все должно быть как в моем детстве, то есть как в ее молодости.
Сколько в ней грации, сколько чего-то такого тонкого, женского, неуловимо-аристократичного, что так редко встречается на Земле, а тем паче в космосе. Необходимость всегда быть в форме диктует ей профессия, но, думаю, штука не только в этом… А синее клетчатое платье, оно и вовсе делает ее похожей на фею. Хотя не знаю, откуда я взял, что феи носят клетчатые платья…
И вот она идет мне навстречу, а ее светлые, крашеные, конечно, волосы падают на глаза, на золотистую кожу лица… И эдипов комплекс, ребята, тут ни при чем, просто за время полета я успеваю забыть, какая у меня красивая мама, и всегда этому радуюсь заново.
А вот и Генка! Он младше меня аж на пятнадцать лет. У нас разные отцы, но это не мешает мне любить его больше всех на свете. Сразу после мамы.
- Серега-а!!! - Он, обгоняя мать, мчится ко мне босиком. - Что привез?!
В десять лет люди, как правило, не страдают излишней сентиментальностью.
А я - да, привез ему кое-что. Конечно, привез. И он знает, что я о нем не забуду… Вот он уже висит на мне, и вот он уже лезет по мне, как по отвесной скале, а вот он уже сидит на моей шее, и гордости его нет границ.
- Сереженька, - говорит мама, уткнувшись лбом мне в плечо, - как вы все-таки подолгу летаете…
- Меня не было всего полгода, - возражаю я и глажу ее ровные тонкие волосы. - Как вы тут?
- Ты, наверное, есть хочешь?
- Нет, мама, вот спать…
- Ты не отдохнул после полета? Сразу сюда?
- Серега! Ну что ты мне привез?! - заколотил ногами мне по животу Генка.
- Отстань от брата! - застрожилась мать. - Если будешь так себя вести, я ему скажу, чтобы он ничего тебе не давал.
- Что приве-оз?! - ни капли не испугался Генка. - Что у тебя та-ам?! - И он застучал пяткой по моей правой руке, в которой я сжимал офицерский чемодан.
- Давай так, - предложил я, шагая к дому и держась левой рукой за мамину ладонь. - Я сейчас отдохну, посплю, потом сядем ужинать, и вот тогда я буду всем раздавать подарки.
- Да, да! - подхватила мама. - Как раз и папа приедет. Валерий Иванович будет часов в десять. - Это она уже мне, как будто оправдываясь. - У него сегодня премьерный показ “Леди Уиндермир”. А я как раз ужин соберу. Праздничный. Геннадий, слезь наконец с брата, видишь, он устал!
Когда же она привыкнет, что я ни капельки не осуждаю ее за разрыв с отцом и за то, что она вышла замуж за дядю Валеру. И никогда не осуждал, это не мое дело. Но она всегда оправдывается.
- Ах, так? - заявил Генка капризно. - Тогда опусти меня на землю, жестокий брат. И я до вечера пойду играть в футбол, томимый грустью и печалью беспросветной.
Нет, все-таки мать-актриса и отец-режиссер - это клиника.
Я стал медленно наклоняться, Генка, вцепившись мне в шевелюру, испуганно заверещал, потом пополз по мне вниз, но я, отпустив чемодан, перехватил его правой рукой поперек туловища, а ему, видно, стало щекотно, и он захохотал и задергал ногами в воздухе. И тогда я замер, и он тоже замер, и я наконец осторожно поставил его на землю.
Он отпрыгнул и сказал:
- Прилетают тут всякие из космоса, а потом ложки в столовой пропадают!
“Ну, не урод ли?” - Я сделал резкий выпад в его сторону, якобы пытаясь поймать, но он хихикнул и так вчистил от меня, что только пятки засверкали. Но тут же развернулся и побежал к дому, по ходу с притворной суетливостью крича:
- Бутсы! Бутсы! Я не могу играть без бутсов!..
- Вот сумасшедший, - улыбнулась мама.
А Генка уже мчался обратно к нам, за шнурки вертя ботинки над головой.
- Гигантский пропеллер! Опасно для жизни! - противно искажая голос, вещал он. - Эвакуация поселенцев с Рамады требует особой дисциплины и внимания!
Еще минута, и он уже улепетывал от нас в сторону пруда, на берегу которого была лужайка, где местные ребята испокон веку играют во всевозможные игры.
“Вот чертенок! То, что я служу на Рамаде, между прочим, государственная тайна. Неужели я сболтнул в прошлый раз лишнего или это простое совпадение? В принципе, про то, что на Рамаде есть поселения, и про то, что там трудно, знают все”.
Засыпать на настоящей земной кровати, дыша свежим-пресвежим дачным воздухом и слыша, что за плотно зашторенным окном почти как дождь шумят деревья и стрекочут цикады, это такое счастье!
Мама, как я ее ни отговаривал, отправилась на станцию, закупить продуктов для праздничного ужина. “Позвони дяде Валере, и он купит все, что надо, по дороге”, - попытался я вразумить ее. “Если это произойдет неожиданно, ему будет приятно, - возразила она. - Премьера ведь тоже праздник, так что у нас сегодня двойное торжество. И потом, я давно уже собиралась съездить туда на разведку. А главное, если я останусь и буду возиться с угощением, ты не сомкнешь глаз, а так - уснешь, пока я хожу, и я смогу готовить уже без всякой опаски. И вообще, я тут уже засиделась”. Я знал, что ее не переспорить. Это у нас фамильное. Меня, кроме мамы, никто не может переспорить. Перед самым уходом она потрясла меня еще раз.
- Мам, - позвал я, устраиваясь на свежайшем белоснежном белье. - Если сегодня премьера, то почему ты дома? Ты ведь эту леди должна была играть.
- А меня подменили, - отозвалась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135