- За тебя я бы им…
- Вот-вот. И они нашли выход: меня казнить - но чужими руками, в этом мире убийства совершаются вынужденно, а не по убеждениям; хотя со временем всякая необходимость переходит в убеждения. То есть у них возникли две задачи: казнить меня - и разобраться с тобой. И тут ты возник, как по заказу.
- Так получилось. До этого я шёл по твоей трассе, каждый мир покидал сразу же, как только удавалось создать или обновить там резидентуру. И делал вид, что мечусь в поисках тебя. Я находился на Середине, и только тогда они, видимо, раскусили маршрут и решили, что следует меня остановить. Сграбастать меня на Середине они практически не могли: привлекли бы внимание Бюро к этому миру, а они вовсе не хотели попадать под колпак. Потому что именно на Середине и находится весь штаб заговора, и я им там был совершенно ни к чему. Но - так уж получилось - занимал такую должность, что вызов на другую планету выглядел совершенно естественно. Тут, наверное, и родился план: заставить меня убить тебя. Не разберись я в этой схеме - меня взяли бы с поличным, предъявили обвинение в убийстве - может быть, тебя назвали как-нибудь иначе - и передали на Середину. А уж там церемониться со мной не стали бы. Убили по закону. Там от убийства не заболевают.
- Ну что же, - сказала Катерина. - Так или иначе, они от тебя избавились.
Орлен усмехнулся:
- Но не от резидентуры, которую я успел там организовать. Я ведь не бездельничал: сейчас можно сказать, что вся картина заговора уже написана. Не хватает разве что последнего мазка. Но его положим уже не мы с тобой.
- Ну и слава Богу, - произнесла Катерина. - Откровенно говоря, я изрядно устала. И хочется подольше пожить вдвоём с тобой в тишине, в общении с природой…
- Думаю, даже уверен, что мы получим отпуск на такой срок, какой запросим. Всё-таки дело мы сделали достойное. И все это понимают.
- Да! - просияла она. - Отпуск. На два года! Да? Хотя… ладно, на год.
- Чудесно, - поддержал он. - Представляешь? Нетронутая природа. Райский климат. Море. И лес. Есть ещё такие уголки в Галактике. Мы с тобой, и никого вокруг. Спим до упора. Гуляем. Купаемся. Загораем. Ну и, конечно… Снова гуляем. Купаемся. Обедаем. Отдыхаем. Идём гулять. Купаемся. День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем…
- Пожалуй, год - многовато, - заметила Катерина с сомнением в голосе. - Полгода, ладно?
- Я всегда “за”. Помнишь, однажды мы уже жили так на Аргоне. Если не изменяет память, целых два месяца. А потом…
- Не вспоминай! - прервала его Катерина. - Эти жуткие два месяца! Я там стала толстеть и сходить с ума, никогда не забуду этот ужас. Нет! Но месяц?.. А? Давай попросим месяц.
- С удовольствием, - согласился Орлен. - Но с условием, что ты выдержишь.
- Конечно, - заявила она уверенно. - Я ужасно выносливая. Две недели - и уж ни днём меньше!
Юрий Максимов
УЗНИК
Когда твоего соседа выводят на прогулку, в камере случаются удивительные моменты тишины. Лежишь в такие минуты и пялишься в звездные россыпи за иллюминатором. Даже дышать боишься - лишь бы тишину не спугнуть. Кажется, вот-вот откроется тебе небывалая тайна. Но возвращается сосед, и наступает мой черед выйти в коридор под конвоем, чтобы четверть часа бродить вокруг оранжереи. И тайна откладывается до следующего раза.
Самое тяжелое здесь - одиночество.
Конвоиры, надзиратели, санитары - все роботы. Где-то в глубине этого выдолбленного астероида должны быть настоящие люди - операторы. Ну и, конечно, начальник тюрьмы - человек. Его я видел лишь однажды, в тот день, когда меня доставили сюда. Помню, “вертухаи” долго заставляли петлять по коротким лестницам и длинным коридорам.
Впечатление угрюмое. Вокруг всё симметричное, гладкое и холодное. На стенах - пластик болотного цвета. Пол металлический. Гулко отзывается на шаги человека. Шаги с непривычки рваные - из-за пониженной гравитации. Воздух благоухает розами. Но сквозь дешевые ароматизаторы в ноздри бьет маслянистая химическая вонь.
Повсюду кишат стальные многоножки размерами от мухи до коня. Тогда меня это поразило. Они носились туда-сюда, гудели, ползали по стенам и потолку. Будто я угодил в город роботов, мегаулей, живущий собственной жизнью, и надзор за людьми здесь сродни легкому хобби вроде разведения цветов.
Кабинет начальника показался островком человечности. И сам он за столом. Сухонький такой мужичок, сутулый, с залысинами. Щеки обвислые, паутина морщин возле усталых глаз. Скучным голосом зачитал приказ о моем заключении, лишь однажды скользнул взглядом по мне. Для него - давно опостылевший, но неизбежный ритуал.
И все-таки это был настоящий человек!
Может, последний, которого я видел.
Есть, конечно, сосед. Да только кто поручится, что он не “кукушка”? Про “кукушек” мне Кис растолковал. Мой первый сокамерник. К нему меня подселили.
- Андроиды такие, - цедил он, с кошачьей усмешкой разглядывая меня. - Начальство подселяет иногда, чтобы разговорить нашего брата. Напрямую прослушивать им Конвенция запрещает. А через личный разговор с осведомителем - пожалуйста.
Он мне тогда много про этих “кукушек” наговорил. С ними надо держать ухо востро. Они так и ищут особые обстоятельства старых дел или материал для новых.
На самом Кисе висело пожизненное, и его опасения не шибко трогали.
Вообще забавный был дядька. Всё любил во время выхода на прогулку над “вертухаями” поиздеваться. Их убогий процессор обычно не распознавал шуток, но иногда они понимали и отвечали коротким высоковольтным разрядом. Корчась на полу от боли, Кис блаженствовал. Он полагал, что так ему отвечают через терминал настоящие, человеческие охранники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135