Его лицо на мгновение омрачилось. Все верно. Когда посадочная капсула с «R-3» плюхнется в Тихий океан, этот парень вернется домой навсегда. Я вдруг понял, что был счастлив находиться здесь все эти годы.
Значит, оно того стоило? Действительно стоило?
- Тебе надо поспать, - сказал я. - Увидимся утром. Он коснулся моей руки:
- Да. И вам тоже. - И добавил «Bolshoi что-то», словно говорил о балете. Наверное, «bolshoye spasibo».
Черно-белый телеэкранчик сильно рябило от статики - за прошедшие годы солнечная активность постепенно возрастала, приближаясь к максимуму, но я увидел, как Билли скривился:
- Где твоя борода, папа?
- Кто-то мне сказал, что на Земле они вышли из моды. Как, по-твоему, я без нее выгляжу моложе?
Он вглядывался несколько секунд, потом ответил:
- Может, и так - когда немного поправишься.
Меня самого поразило, сколько морщин таилось под бородой все эти годы. И еще то, что кожа у меня теперь совершенно белая, как рыбье брюхо - последние десять лет я или провел в помещениях, или закрывал лицо щитком, непроницаемым для ультрафиолетовых лучей.
- Получил бланки, которые я посылал тебе по факсу? - спросил Билли.
- Да. Решил привезти их на «R-3». И вручить лично. Билли нахмурился:
- Оправь их по факсу сегодня же, папа.
- Э-э… - Пытается на что-то намекнуть? - Хорошо. Сразу, как только поговорим.
- Есть и другие новости. Проект Большого Турне одобрен. И несколько беспилотных «Вояджеров» к Марсу тоже.
- Ух ты!
Медленный кивок.
- Похоже, нынешней осенью демократы вернут большинство в сенате, а Маски станет лидером большинства. С тех пор как ты и мистер Паттерсон спасли того русского, космическая программа снова популярна. Даже Макговерн сказал, что это достойная цель.
- Подумать только!
- Папа, это ведь шанс для тебя!
- Постараюсь не оплошать, Билли.
Его лицо на мгновение просветлело и смягчилось.
- А вот и еще один сюрприз… - Он встал и вышел из кадра.
На его место села молодая женщина, очень красивая, с лицом-сердечком, вздернутым носиком, темными миндалевидными глазами и вьющимися волосами - я знал, что они темно-каштановые. Она не улыбалась.
- Здравствуй, папа, - сказала она, посмотрев несколько секунд в экран.
Меня аж отбросило на спинку стула:
- Миллисент!
- Милли, папа. Меня давно уже никто не зовет Миллисент.
- Извини. Господи, ты отлично выглядишь! И так выросла.
Она взглянула на кого-то за кадром, а я подумал, что она теперь для меня совершенно незнакомый человек. А может, и всегда была чужой. Помню, как в детстве ее удивлял цвет собственных волос и глаз. У ее матери и у меня волосы черные, глаза зеленые, а носы длинные… Этот же маленький подменыш… Хотя какой там маленький - ей уже шестнадцать.
Она снова посмотрела в камеру, явно смущенная, и сказала:
- Тут еще кое-кто хочет с тобой поговорить.
- Милли…
Но она уже встала. Долгий момент ожидания, и я увидел другую девочку, худую, как щепка, с длинными черными волосами, зелеными, как у меня, глазами, длинным носом и тростью в руке. Она уселась очень осторожно и немного неуклюже, слегка поморщившись, и сразу же улыбнулась мне до ушей:
- Папочка!
- О, Беатриса. - Мне пришлось на секунду стиснуть зубы. - Или тебя нынче зовут Би?
Она ухмыльнулась кому-то за кадром:
- Беатриса, папочка! Мне нравится мое имя. - Еще одна широкая улыбка. - Кстати, если меня кто-нибудь пытается назвать «тетушка Би»… - Она приподняла трость и изобразила удар по голове. «Тетушка Би». Господи, неужели это шоу все еще популярно?
- Как твоя спина, малышка?
Улыбка осталась прежней - наверное, она вспомнила, как я звал ее в детстве. А может, и нет.
- Хорошо, но станет еще лучше. - И быстро добавила: - Как будет здорово, когда ты вернешься!
Когда я улетал, она была робкой четырехлетней девчушкой. И кого она хочет увидеть дома - меня или хоть какого-нибудь отца? Что ж, есть еще и младший братишка. И наш общий «друг», строитель.
- Будет здорово вернуться домой, Беатриса, - тихо проговорил я. - Я так по вам скучал. - Может, задержаться ненадолго - посмотреть, как она вырастет? Да, пожалуй. Но «Скиталец-1» улетит в 1977 году. И ближайшие четыре-пять лет я буду занят больше обычного. И если… если…
Она взглянула в сторону, явно обеспокоенная, потом в камеру.
- Билли говорит, что время кончается. Я люблю тебя, папочка! Она с трудом встала и вышла из кадра. Я проглотил комок в горле. Сбоку показалась голова Билли:
- Еще один гость, папа!
- Здравствуй, Билл.
Не знаю, почему я такого не ожидал… но просто не ожидал. Как мешком по голове.
Трудно судить по паршивой телекартинке, но выглядела она гораздо более изможденной, чем в последний раз - в ночь перед стартом, когда к нам на несколько часов пустили жен, нарушив карантин.
- Здравствуй, Харриет. Как поживаешь? Нахмуренные брови, взгляд в сторону.
Что-то ее гложет. Может, рядом стоит еще кто-то? Семилетний мальчик и мускулистый краснолицый мужчина?
- У меня все хорошо, - выдавила она.
- Прилетишь меня встречать? - улыбнулся я. Я увидел, как она сглотнула:
- Когда вы сядете, мы полетим вместе с президентом Макговерном на авианосец «Энтерпрайз». Ведь ты станешь первым американцем, вернувшимся с Луны.
Я кивнул. А что потом? Дальше-то что, жена моя? Мальчик тоже полетит или ты оставишь его дома со своим строителем? В моем доме, кстати. Моя кровать. Моя жизнь.
- Что ж, тогда и увидимся, - сказал я. - Может, поговорим.
- Я… - Она опустила взгляд, отвернувшись и от камеры, и от экрана. - Время почти кончилось. Мне пора идти. Я… до скорой встречи. - Она встала и вышла из кадра.
Ее место занял Билли, долго смотрел на меня. А чего ты ожидал, черт побери?
- Спасибо, сын.
Он кивнул и напомнил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13