Пришлось ожидать, пока металл не остынет. Это заняло десять часов.
За это время случилось только одно событие, очень странное само по себе, но оставившее их равнодушными, настолько все их мысли были заняты судьбой товарищей, отрезанных от них.
А случилось так.
В пять часов дня, обычное время обеда в кают-компании, они достали из кладовой пятого отсека аварий ный пакет и только собрались утолить голод, как совершенно неожиданно и одновременно сами собой включились все наружные экраны пульта.
И, как всегда, тут же погас свет.
Вересов сказал только: «Совсем взбесился!», имея в виду «Мозг навигации». Подойдя к пульту, он на ощупь включил свет и попытался выключить экраны, но из этого ничего не получилось.
– Хорошо хоть то, что освещение корабля не зависит от этого проклятого «Мозга», – сказал Тартини.
– Да, это наше счастье!
Остаться в полной темноте было бы очень неприятно. А работать при свете аварийных ламп трудно.
В одиннадцать часов вечера они, наконец, получили возможность пройти в помещение «Мозга».
Там все было как всегда. В ярком свете холодно блестели металлические поверхности пяти огромных кубов, стоявших посередине, и двенадцати – меньших размеров, расположенных вдоль стен.
На передней панели центрального куба находился овальный экран.
Как только они подошли к нему, экран засветился.
– Он хочет нам что-то сообщить, – сказал Вересов. – Что ж, послушаем!
В его голосе звучали насмешка и ирония. Теперь, когда он находился здесь, вопреки «намерениям Мозга», Вересов был уверен, что заставит «Мозг» подчиниться и навести порядок на корабле. А если «Мозг» все же не сделает этого, они трое обойдутся без него.
Если бы он мог только заподозрить… Если бы вспомнил в эту минуту то, чему был свидетелем на Луне полтора года тому назад!
Он вспомнил, но слишком поздно!
На экране появилась четкая надпись. Она была на испанском языке, и в первое мгновение они подумали, что она заложена в «Мозг» земными инженерами, испанцами. Но зачем им было пользоваться именно испанским, а не общепланетным языком? И к чему было вообще делать эту надпись?
Медина прочел ее вслух. Только он и мог сделать это. И оба его товарища поняли, что присутствие инженера испанца вторично оказалось счастливым для них. Без Медины тайна катастрофы осталась бы тайной.
Надпись гласила:

«За похищение корабля вы приговорены к смерти!
Цели вы не достигнете. Корабль прекратит полет, и вы не можете помешать этому. Он останется неподвижным, пока не начнет падать на ближайшую звезду. В ее Огне исчезнут и корабль и вы. Мы могли бы просто уничтожить вас, но не делаем этого.
Живите долго! У вас много пищи, воды и воздуха. Мы оставляем вам включенные экраны. Смотрите в лицо вечности в темноте и страхе, пока не сойдете с ума от этоro зрелища.
Такова участь тех, кто нарушает нашу волю!»

Надпись погасла и снова вспыхнула. – То же самое, – сказал Медина. – Наивно! – пожал плечами Вересов. Он забыл о Луне.
Надпись погасла, экран перестал светиться.
И тотчас же раздался шипящий звук из куба, стоявшего рядом. Потом из другого… третьего… четвертого…
– Отойти к двери! – приказал Вересов.
Он внезапно понял, что случилось, понял потому, что вспомнил.

3

– Я не могу простить себе, что вовремя не подумал о коварстве и низменных нравах соплеменников Гианэи, – говорил Вересов, нервно шагая по рубке управления.
– А что вы могли сделать? – рассудительно заметил Тартини.
– Я должен был предвидеть возможность того, что сегодня произошло. Пример лунной базы был достаточно красноречив. Мы не должны были подходить вплотную к экрану центрального куба или, если уж подошли, сразу отойти, как только увидели, что он засветился. Ему нечего было нам «сказать».
– Вы думаете, что «послание» гийанейцев в этом случае не появилось бы? Ведь экран начал работать.
– Не появилось бы! – решительно ответил Вересов. – Эта надпись предназначалась не для нас с вами, а для Мериго. Предвидели ли гийанейцы похищение корабля или приняли меры против его захвата вообще, не столь важно. Они придумали наказание для тех, кто вздумает лететь помимо их согласия, и, разумеется, хотели, чтобы эти люди, Мериго или кто-нибудь другой, прочли приговор. Это вполне в их стиле. Предусмотрели же они наше приближение к лунной базе. – Почему же не погибли четверо?
– Потому, что боялись подойти к «Мозгу навигации». Они не обратили внимания на выключение люков и на самовольное включение экранов. А «Мозг» был настроен на самоуничтожение только после появления «послания».
– Каким же образом четверо смогли выйти из корабля, если все люки были выключены?
– Потому что корабль приземлился. Программа «наказания» уже не могла быть осуществлена. «Мозг» очень разумен и умеет действовать логично. Но он все же механизм и никак не мог рассуждать. Он слепо подчинялся заложенной в него программе действий. «Поняв», что обстановка не позволяет выполнить приказ, он восстановил первоначальное положение.
– Допустим, что все это так, – сказал Тартини. – Но тогда мы не имели бы возможности отключить связи «Мозга» с аппаратами управления.
– Вполне имели. Если бы вовремя заподозрили. Связь с аппаратами осуществлялась не центральным кубом, а четырьмя остальными, им управляемыми.
– Но теперь эти связи отключились сами.
– Это почему? – спросил Вересов.
– Потому что уничтожено содержимое кубов.
– Вы ошибаетесь. Уничтожены не связи, а управляющие схемы «Мозга». Без них все двенадцать аппаратов превратились в мертвый набор деталей. – Он помолчал и добавил с ожесточением в голосе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132