Но смотреть оказалось особенно не на что. Прямо за дверью была небольшая темная комнатка, похожая на воздушный шлюз.
— Может быть, они не хотят, чтобы свет с лестницы проникал внутрь, — сказала Тэйра, будто читая мои мысли.
— Давайте быстренько глянем, что там, — сказал я.
Когда дверь на лестницу закрылась за нами, в комнате воцарилась темнота, если не считать еле заметного свечения панелей на потолке, от которых было не больше толку, чем от десятка дистрофичных светлячков. Несколько мгновений я ждал, пока адаптируются глаза. Совсем рядом слышалось тихое дыхание Тэйры.
Мы осторожно открыли внутреннюю дверь и шагнули в полутемный коридор, в одной из стен которого находились двери лифтов. Здесь было пусто и тихо. На противоположной стене, через равные интервалы, были двери, ведшие внутрь Башни.
— Давайте посмотрим одним глазком, и сразу назад, — шепнул я.
— Хорошо.
Одного взгляда оказалось достаточно: на этаже «-1» был командный пункт. Может быть, здесь его называли иначе, но сути это не могло изменить.
В воздухе над полутемными рядами кресел и пультов висели огромные голограммы, отображавшие в реальном времени то, что происходило в различных местах наверху. Круглый вырез в полу был окружен светофильтром, сквозь который едва виднелась гигантская буква «X» на потолке. За фильтром было четкое изображение верхней части Башни в уменьшенном масштабе. Крошечные фигурки в мантиях двигались по главному и нескольким верхним этажам.
Вокруг голограммы Башни Поклонения светился большой квадратный участок, представлявший уменьшенную копию системы туннелей, вместе с отростками, ведущими наверх, вероятно, в индивидуальные коттеджи. В туннелях тоже перемещались крошечные фигурки идущих людей.
Вдоль почти всех основных туннелей, через одинаковые интервалы располагались лестницы, уходящие вниз, на «технический» уровень. Такие же лестницы отходили от отростков, ведущих в коттеджи. Под каждым туннелем была нарисована параллельная ему голубая линия — очевидно, вторая сеть туннелей. Из этой схемы становилось совершенно ясно, что намеченные жертвы могли хватать прямо в их коттеджах или в общих туннелях, и притом незаметно для других жителей Занагаллы. Человек мог сказать своим друзьям: «Я уезжаю домой, всего вам хорошего», и больше его никто никогда не видел. На самом деле этот человек попадал в чудовищное подземелье, откуда не было возврата.
Я наклонился к Тэйре и сказал:
— Мне приходилось слышать о разных сектах, но по сравнению с этим…
Она приблизила губы к моему уху и чуть слышно зашептала:
— Наверно, нашу группу заметили, как только мы вошли в туннель, а потом просто ждали, что мы будем делать. И если мы сейчас пойдем по туннелю, нас сразу увидят.
— Согласен.
Я наблюдал за тем, что делается в комнате, в надежде найти способ, как отсюда вырваться. Вдруг над схемой, возле точки выхода одной из лестниц на поверхность, — возникла новая голограмма. Увеличиваясь, она перемещалась, пока не встала на свободное место среди других объемных изображений. Передача явно велась скрытой камерой в одном из коттеджей.
Перед нами появилась скромно обставленная комната, стены которой были со вкусом отделаны в светлых оттенках голубого и зеленого цветов. В углу поля обзора камеры стоял деревянный сундук с обитой тканью крышкой, служившей одновременно и сиденьем. Посреди комнаты симпатичная светловолосая женщина снимала оранжевую мантию, готовясь принять душ. Через минуту угол съемки изменился, и мы увидели дверь в ванную.
Я повернулся к Тэйре:
— Невинные забавы в промежутках между пытками. Но мне почему-то невесело. А вам?
— Мне тоже, — в голосе Тэйры зазвучали злые нотки. — По-моему, надо скорее выбираться на поверхность..
— Это один вариант. Но есть и другой.
— Какой?
— Я насчитал в зале всего пять человек. Вполне возможно, мне удастся перестрелять всех, пока кто-нибудь из них заметит, что происходит. Все сидят в креслах, поэтому шума от падающих тел не будет. Конечно, лучше бы применить вот это, — я показал ей серебряный шарик, — но они слишком далеко друг от друга.
— Мне кажется, это рискованно.
— Рано или поздно рискнуть придется. А у вас есть другие предложения?
— Конечно. Давайте выберем безопасное место и застрелим одного. Когда остальные подойдут посмотреть, в чем дело, бросим шарик.
Я внимательно посмотрел на Тэйру:
— Не знал, что вы такая коварная. Осталось понять, что значит «мы». Кто стреляет и кто бросает? И кто, кстати, следит за тем, все ли нейтрализованы?
— До сих пор вы стреляли метко, а я могу точно бросить шарик. Когда он взорвется, вы должны быть готовы подстрелить уцелевших.
— Слегка безумный план, вам не кажется?
— У вас есть лучший?
Подумав секунду-другую, я решил:
— Будь по-вашему.
Из сидевших в зале ближайший к нам был на полпути от двери, в которую мы заглядывали до центра помещения. Мы тихо вошли в зал и спрятались за стойкой с аппаратурой. Если нас кто и заметил, то не проявил своего удивления вслух. Тем временем женщина на голограмме встала под душ. Я прошептал Тэйре на ухо:
— Забавно! Когда видишь, как кто-то моется, начинаешь чувствовать себя грязным.
— Вы бы лучше посмотрели, куда бежать, когда мы все закончим. Если, конечно, вы сможете бежать.
— Нога у меня совсем прошла. А бежать надо туда. — Я показал на стену слева. — Вон тот туннель выходит на поверхность в космопорту — это видно по схеме.
— Так вы все обдумали заранее!
Я промолчал. Бывает, что я обдумываю все заранее, но чаще — слишком часто — я думаю о прошлом. Профессиональная болезнь — ведь на «Красном смещении» все, что видишь, уже в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91