Джорж Мартин
БАШНЯ ПЕПЛА

Моя башня построена из маленьких черно-серых кирпичей, связанных
раствором из блестящей черной субстанции, которая удивительно похожа на
обсидиан, хотя, наверное, не может им быть. Она стоит над заливом Долгого
Моря, имеет двадцать футов высоты, наклонена, и от края леса ее отделяет
лишь несколько шагов.
Я нашел эту башню почти четыре года назад, когда вместе с Белкой
покинул Порт-Джемисон в серебристом автолете, лежащим теперь очищенным от
всего в высокой зелени возле порога. До сего дня, я почти ничего не знаю
об этом странном сооружении, но у меня на этот счет есть несколько теорий.
Прежде всего, сомневаюсь, что она построена людьми. Она явно старше
Порт-Джемисона, и мне часто кажется, что ее построили до начала
космической эры. Черно-серые кирпичики (удивительно маленькие - каждый в
четверть нормального кирпича), очень стары, имеют неровную поверхность и
лопаются у меня под ногами. Везде лежит пыль, и я хорошо знаю ее источник,
поскольку не раз вынимал расшатавшиеся кирпичи из парапета на крыше башни
и лениво давил их в руке, превращая в мелкий темный порошок. Когда дует
ветер с востока, башня выбрасывает вверх столб пепла.
Внутри эти черно-серые кирпичи в более хорошем состоянии, поскольку
ветер и дождь обрабатывает только поверхность, но, несмотря на это, башня
не относится к красивым строениям. Ее внутренность - это единое помещение,
лишенное окон, полное пыли и эха; свет проникает туда лишь через круглое
отверстие в центре крыши. Спиральная лестница, сделанная из таких же
древних кирпичей, как и все остальное, является частью стены и
поднимается, как резьба на винте, пока не достигает крыши. Белка, который
довольно мал для кота, легко взбегает по ступеням, но для человека они
слишком узки и неудобны.
И все же, я поднимаюсь по ним. Каждую ночь я возвращаюсь из холодных
лесов со стрелами, черными от засохшей крови пауков сновидений, и сумкой,
полной их мешочков с ядом. Отставив лук в сторону, я мою руки, а потом
выхожу на крышу, чтобы провести там последние часы перед рассветом. По
другую сторону узкого морского залива, на острове, горят огни
Порт-Джемисона - сверху он совсем не похож на хорошо знакомый мне город.
Ночью черные квадратные здания окружает романтическое сияние:
серо-оранжевые и бледно-голубые огни города заставляют думать о тайнах,
молчаливых песнях и одиночестве, когда космические корабли взлетают и
опускаются на фоне звезд, как неутомимые светлячки времен моего детства на
Старой Земле.
- Там кроется множество историй, - признался я как-то Корбеку, прежде
чем научился не делать этого. - За каждым огнем скрываются люди, а что ни
человек, то иная судьба. Но они живут, не соприкасаясь с нами, поэтому мы
никогда не узнаем их историю. - Полагаю, что при этом я помогал себе
жестами - само собой, я был пьян в стельку.
В ответ Корбек широко улыбнулся и отрицательно покачал головой. Это
был высокий, полный темноволосый мужчина с бородой, торчащей во все
стороны, как моток колючей проволоки. Каждый месяц он прилетал из города
на своем черном обшарпанном автолете, чтобы доставить мне продукты и
забрать яд добытых мною пауков сновидений, каждый месяц мы поднимались на
крышу башни и напивались. Корбек был всего лишь водителем грузовика,
торговцем второсортными сновидениями и бывшими в употреблении радугами, но
считал себя философом и исследователем человеческой природы.
- Не обманывайся, - сказал он мне тогда с лицом, покрасневшим от
вина, - ты ничего не теряешь. Рассказы о судьбах людей ничего не стоят.
Настоящие рассказы обычно имеют какую-то фабулу. Они начинаются,
продолжаются какое-то время, а когда заканчиваются, то это действительно
конец всего, разве что автор пишет целый цикл. В жизни так не бывает, люди
блуждают без цели, без толку говорят - и так без конца. Ничто и никогда не
кончается.
- Люди умирают, - вставил я. - По-моему, это и есть конец.
Корбек громко рыгнул.
- Конечно, но слышал ли ты, что бы кто-то умер в нужную минуту? Нет,
так не бывает. Одни уходят, так и не начав жить по-настоящему, другие на
середине лучшей своей роли, а третьи продолжают возиться, когда все уже
кончилось.
Часто, сидя наверху с Белкой на коленях, я вспоминаю слова Корбека и
то, как он их произнес - удивительно мягким голосом. Корбек не очень-то
смышлен, но, думаю, в ту ночь, помимо своей воли, сказал правду. Впрочем
решительный взгляд на жизнь, который он мне тогда указал, является
единственным противоядием против снов, которые плетут пауки. Однако, я не
Корбек и никогда им не буду, поэтому, хоть и вижу его правду, не могу жить
с нею в согласии.

Когда они прилетели, я находился возле башни и стрелял по мишени,
имея на себе только штаны и колчан. Уже опускались сумерки, и я готовился
к ночному походу в лес - с самых первых дней изгнания я жил от заката до
рассвета, как пауки сновидений. Под ногами я чувствовал мягкую траву,
двойной лук из серебристого дерева как никогда хорошо лежал в моей руке. И
стрелял я в тот день тоже здорово.
Тогда я и услышал, как они подлетают. Оглянувшись через плечо в
сторону пляжа, я увидел в небе быстро растущий темно-синий автолет.
Конечно это был Джерри, я узнал его по звуку мотора - сколько себя помню,
его машина всегда громко шумела.
Повернувшись к ним спиной, я вынул из колчана другую стрелу, и рука у
меня не дрогнула, когда я впервые за этот день попал в десятку.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2