— Я Старк из Винтерфелла, и наш девиз — лютоволк, а лютоволки не плачут». По левой ноге у нее бежала струйка крови, ляжки и ягодицы горели. — Ну, может быть, теперь ты меня послушаешь. В следующий раз, как накинешься с этой палкой на кого-нибудь из своих братьев, получишь в два раза больше. Все, прикройся.
«Они мне не братья», — подумала Арья, наклоняясь, чтобы подобрать штаны, но благоразумно промолчала. Руки у нее дрожали, пока она возилась с завязками.
— Больно тебе? — спросил Йорен.
Спокойная, как вода, сказала она себе, как учил ее Сирио Форель, и ответила:
— Немножко.
— Пирожнику куда больнее, — сплюнув, сказал старик. — Это не он убил твоего отца, девочка, и не воришка Ломми. Сколько их ни бей, его не вернешь.
— Я знаю, — мрачно буркнула она.
— Есть кое-что, чего ты не знаешь. Я сам не знал, что так получится. Я уже собрался в дорогу, купил и загрузил повозки, как вдруг приходит ко мне человек с парнишкой, с полным кошельком и с посланием — не важно от кого. «Лорд Эддард скоро наденет черное, — говорит он мне, — подожди, и он отправится с тобой. Зачем, по-твоему, я пришел тогда в септу?» Да только все обернулось по-другому.
— Джоффри, — выдохнула Арья. — Хоть бы его кто-нибудь убил!
— Убьет еще, да только не я и не ты. — Йорен сунул ей деревянный меч обратно. — Возьми в повозке кислолист и пожуй, — сказал он, когда они снова вышли на дорогу. — Легче станет.
Ей и правда стало легче, хотя вкус у кислолиста был противный, а слюна от него окрашивалась в кровавый цвет. Несмотря на это, она весь этот день, и завтрашний, и послезавтрашний шла пешком — на осле сидеть было невмоготу. Пирожку было еще хуже: Йорену пришлось передвинуть несколько бочек, чтобы устроить его в задке повозки на мешках с ячменем, и парень ныл каждый раз, когда колесо наезжало на камень. Ломми Зеленые Руки, хотя и не пострадал, держался от Арьи как можно дальше.
— Всякий раз, как ты смотришь на него, он дергается, — сказал ей Бык, с чьим ослом она шагала рядом. Она не ответила. Держать язык за зубами было, пожалуй, надежнее всего.
В ту ночь она, лежа в своем тонком одеяле на твердой земле, смотрела на красную комету, прекрасную и пугающую в то же время. «Красный меч», называл ее Бык, утверждая, что она похожа на раскаленный клинок, только что вынутый из горна. Прищурив глаза особым образом, Арья тоже видела меч — только не новый, а Лед, длинный отцовский клинок из волнистой валирийской стали, красный от крови лорда Эддарда, когда сир Илин, королевский палач, срубил ему голову. Йорен заставил ее отвернуться в тот миг, но она все равно думала, что Лед должен был выглядеть так, как эта комета.
Когда она наконец уснула, ей приснился дом. Королевский Тракт на пути к Стене проходит мимо Винтерфелла. Йорен обещал, что высадит ее там — и никто так и не узнает, кто она. Ей ужасно хотелось снова увидеть мать, Робба, Брана и Рикона… но больше всех она скучала по Джону Сноу. Вот бы приехать к Стене раньше Винтерфелла, чтобы Джон опять взъерошил ей волосы и назвал сестричкой. «Я по тебе скучала», — скажет она, а он в тот же миг скажет то же самое, как всегда у них бывало. Ей так хотелось этого — больше всего на свете.
САНСА
Настало утро именин короля Джоффри — яркое и ветреное, и длинный хвост кометы был виден сквозь летящие по небу облака. Санса смотрела на него из окна своей башни, когда сир Арис Окхарт пришел, чтобы проводить ее на турнир.
— Как вы думаете, что это означает? — спросила она.
— Комета пророчит славу вашему жениху. Смотрите, как пылает она на небе в день его именин, словно сами боги подняли флаг в его честь. В народе ее называют кометой короля Джоффри.
Джоффри, конечно, так и говорят, но Санса не была уверена, что это правда.
— Я слышала, как служанки называли ее Драконьим Хвостом.
— Король Джоффри сидит там, где некогда сидел Эйегон Драконовластный, в замке, построенном его сыном. Он наследник королей-драконов, а красный — цвет дома Ланнистеров, и это еще один знак. Эта комета послана, чтобы возвестить о восшествии Джоффри на трон, нет сомнений. Она означает, что он восторжествует над своими врагами.
«Неужели это правда?» — подумала она. Могут ли боги быть столь жестоки? Ее мать теперь тоже враг Джоффри, и ее брат Робб. Ее отец умер по приказу короля. Неужели матушка и Робб будут следующими? Эта планета красна, но Джоффри — Баратеон не менее, чем Ланнистер, а герб Баратеонов — черный олень на золотом поле. Разве боги не должны были послать Джоффри золотую комету?
Санса закрыла ставни и отвернулась от окна.
— Вы сегодня просто прелестны, миледи, — сказал сир Арис.
— Благодарю вас, сир. — Зная, что Джоффри непременно потребует ее присутствия на турнире в его честь, она уделила особое внимание своему лицу и одежде. На ней было платье из бледно-пурпурного шелка, а волосы покрывала сетка с лунными камнями, подарок Джоффри. Длинные рукава платья скрывали синяки на руках — ими ее тоже одарил Джоффри. Когда ему сказали, что Робба провозгласили Королем Севера, он впал в ужасную ярость и послал сира Бороса побить ее.
— Пойдемте? — Сир Арис предложил ей руку, и Санса, опершись на нее, вышла из комнаты. Если уж ее должен конвоировать кто-то из королевских гвардейцев, пусть это будет он. Сир Борос вспыльчив, сир Меррин холоден, странные мертвые глаза сира Мендона вселяют в нее тревогу, сир Престон обращается с ней, как с несмышленым ребенком. Арис Окхарт учтив и всегда говорит с ней приветливо. Однажды он даже не подчинился Джоффри, когда тот велел ему ударить ее. В конце концов он все-таки ударил, но не сильно, как сделали бы сир Меррин или сир Борос, и он как-никак возразил королю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44