— Эта девица — просто наказание какое-то, — отрезала Фионна, сама подивившись своему стервозному тону. — Не бездарь, конечно, но характерец…
— Да нет, она вообще-то неплохая, — возразил Ллойд.
Фионна смерила его проницательным взглядом. И прошипела:
— Да она у тебя на шее повиснет в любой момент, как только пальчиком поманишь.
Но у Ллойда хватило проницательности, чтобы обойти стороной это эмоциональное минное поле. Он небрежно пожал плечами:
— Кто, она? Она и мизинца твоего не стоит.
Фионна съежилась в комочек. Конечно, приятно слышать от Ллойда такое, но в глубине души она сомневалась, что достойна всех этих бесконечных комплиментов, и вообще чувствовала себя нолем без палочки. Когда-то, в школе и университете, у Фионны с самоуверенностью все было в порядке. И не зря, наверное, — теперь-то она суперзвезда. Живи да радуйся! Но не выходит… Что же с ней такое?
Ллойд уже собирался сказать еще что-то укоряющее, но в дверь вновь постучали — точнее, учтиво поскреблись. Фионна глянула на часы на каминной полке.
— Ой, милый, это та, кого мы ждем. Впусти ее, а?
На пороге возникла тощая женщина с лицом, точно выкроенным из старой, сморщенной, продубленной кожи. Она помахала костяной погремушкой перед носом Ллойда, подождала, пока он отступит в сторону, провела рукой вдоль дверных косяков, не переставая трясти погремушку. Фионна, вскочив на ноги, беспокойно и заворожено наблюдала за этой процедурой. Женщина обошла всю комнату, погремела в каждом углу. Потом замерла — и внезапно указала рукой на коробочки на столе.
— Вы отсюда что-нибудь уже съели? — вопросила она.
— Нет! — всполошилась Фи.
— И хорошо, — кивнула шаманка. — Жареное портит ауру. — Обернувшись, смерила взглядом Ллойда. — А вам это можно есть. Вам не повредит. И дарительница к вам расположена как-никак.
Фи усмехнулась. Кого-кого, а Ллойда старушка видит насквозь. Фи не обманули: перед ней настоящая жрица-целительница. Но внешность у нее чудная — больно уж обыкновенная. Желтое платье — самое заурядное, какие все носят. На локте — сумочка, тоже ничем не примечательная, кожаная, с золоченой застежкой.
— А мне что нужно есть? — спросила Фионна.
— Когда у вас день рождения?
— В январе. Двадцать седьмого января.
— Свежие фрукты и овощи. Зелень и ветчина — для безопасности. Окра и горох — на счастье. Аллигаторов ешьте.
— Аллигаторов? — переспросила Фионна. — Это что, для храбрости?
— Нет, мэм, — сообщила шаманка, лукаво подмигнув. — У них просто мясо вкусное. Немножко жирное, ну да вам немножко весу нагулять не помешает. Поглядеть на вас — кожа да кости… Попробуйте джамбалайю. Только не эту, — брезгливо махнула она в сторону стола. — В Квартале и получше найдется. Спросите швейцара Вилли. Он вам места укажет.
Фи откашлялась:
— Я вас пригласила не как… ресторанного обозревателя, мадам… э-э… Шармей.
— Помню-помню, — отозвалась старуха. — Проклятие. Все так же вас допекает? — Фи кивнула. — Для полного исцеления надо дней восемь или девять. Мне надо сыскать черного петуха и еще кой-чего. Вещи все недорогие, но не забудьте — духи щедрых любят. Вам еще повезло, что послезавтра полнолуние. Иначе дело бы затянулось на месяц и еще неделю.
— Я не могу ждать восемь-девять дней! Мне завтра концерт давать!
— Ага, — вздохнула мадам Шармей, склонив голову набок. — Значит, вам нужно скоростное исцеление. Ну ладно. Встаньте вот тут. На самой-самой середине. Годится.
Чтобы Фи могла встать в геометрическом центре комнаты, Ллойду пришлось передвинуть стол. Фи смотрела в потолок, а старуха ходила вокруг, с каждым «оборотом» все ближе подступая к пациентке, пока та не ощутила тепло ее тела. Все это время мадам Шармей что-то мурлыкала себе под нос. В ее бурчание порой врывался, разделяя его на фразы, грохот погремушек. Фи пыталась сосредоточиться, силилась почувствовать хоть что-нибудь, хоть какие-то признаки связи с астралом. Но ничего не ощущала, кроме холодного ветерка от кондиционера. В дверь вновь постучали — решительно, деловито.
— О Господи, это уже какая-то великосветская комедия пошла, — в сердцах воскликнула Фи. — Послушайте, вы закончили?
— На сегодня — да, — отозвалась мадам Шармей, убирая погремушки в сумочку. — Я могу еще прийти.
— Да, приходите, пожалуйста, — сказала Фи и схватила свою крохотную сумочку — этакий бумажник с ремешком. Отделила от пачки американских денег, выданных ей Найджелом, три купюры по двадцать долларов и протянула их мадам Шармей. Старуха посмотрела на деньги с гадливостью:
— Нет, мне не давайте. Отдайте на бедных. Сегодня же вечером. Обязательно.
— Отдам, — изумленно пискнула Фи и устыдилась: надо было узнать заранее, как оплачивают работу целителей воспитанные люди. — Огромное спасибо.
— Все во имя Божье, Его благодарите, — с достоинством проговорила мадам Шармей. — Я пойду.
* * *
Открыв дверь, Ллойд увидел на пороге Лиз с Бобо — и побагровел, как вареный рак.
— Можно нам с ней увидеться? — учтиво спросила Лиз. Она и не надеялась перетянуть этого Отелло на свою сторону, но и злить его попусту тоже не стоит. Астральная «сигнализация», поставленная Лиз на двери, сработала уже дважды. В номере побывали двое чужих людей. Одно из этих лиц все еще находилось здесь, но ничего дурного вроде бы не излучало.
Словно в ответ на ее мысленный вопрос, в поле зрения появилась изящная маленькая женщина с морщинистым лицом и безупречно-величественной походкой. Выходя в коридор, она многозначительно переглянулась с Бобо. Тот вопросительно выгнул бровь — старуха еле заметно качнула головой. В номере сквозило магией — благой, но очень целеустремленной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89