Дело Лиз — разбираться с Незримым, а не со Зримым.
— Ну, ладно, пошлепали, — распорядилась Фионна.
* * *
— И что привело вас к нам в Новорлеан, мисс Кенмар? — спросила Верона Ламберт сладким и тягучим, как тающая от жары карамель (напоминающая, в свою очередь, воздух в этой душной студии), голосом. То была полнотелая женщина с кожей шоколадного цвета, круглолицая, круглоглазая, с шапкой искусственно распрямленных темно-каштановых волос, примятых на макушке наушниками. Вся компания теснилась в маленьком, полутемном помещении, где все, кроме пола, было обито дырчатыми звукоизолирующими плитками. Сидячих мест оказалось только три: одно для Вероны, другое для Фионны, а третье для щуплого, нездорово-бледного звукорежиссера, который сидел за пультом напротив звезды и ведущей. Ллойд Престон затиснул свое крупное тело меж двух металлических кожухов с каким-то оборудованием, чтобы не отдаляться от Фионны. Время от времени она брала его за руку. Остальные жались к стенам. Спину Элизабет больно кололи пластмассовые коробки с пленками, сложенные на этажерке. Она всерьез опасалась лишиться чувств из-за духоты и тесноты. Ее белый шелковый жакет уже вымок от пота.
— Зовите меня Фионной, голубка. Я вам честно скажу: это один из самых замечательных городов, куда меня жизнь забрасывала, — произнесла Фионна с безупречным ирландским акцентом. Беседуя с Вероной, она смотрела ей прямо в глаза. Если она только прикидывается… что ж, тогда Фионна еще и великолепная актриса. — Музыка, голубка, это же моя жизнь. Разве мне не могло понравиться место, где музыка каждый вечер на каждом углу, где всякий, кого ни возьми, каждый день играет, поет или что-нибудь слушает. Музыка расширяет душу человека. Тут я — как рыба в воде, словно здесь и родилась.
— Вы нашли здесь много общего с вашей музыкой? — спросила Верона, удивленно вскинув брови. — Новорлеан — это все-таки смесь французского креольского стиля с афрокарибскими ритмами. Наш джаз не имеет аналогов в мире, милочка. У меня есть все записи «Изумруда в огне», Фионна, и, простите уж, мне кажется, что это совсем другая музыка.
— Вся она берет свое начало из одного места, — возразила Фионна, ударив себя кулаком в грудь. — Из сердца. Я встретила здесь людей, у которых ничегошеньки нет, ни кола ни двора — только музыка. И это здорово. Это и история моего детства тоже. У меня больше ничего не было — и я вложила всю душу в красоту, которую могла слышать.
«Ну и наглость», — подумалось Элизабет. Для девицы, у которой за плечами английская школа-интернат, швейцарский пансион, Оксфорд и как минимум пятьдесят тысяч фунтов выброшенных на ветер папочкиных денег, Фионна-Феба очень убедительно играла роль бедной замарашки из Северного Дублина. С дрожью в голосе она поведала о своем вымышленном детстве, о нищете, о руководящем ею астральном духе, который, по убеждению Фионны, не позволит ей оставить сцену, пока она не подарит свои песни всему миру.
Однако Верона выслушала все это спокойно, без провокационных вопросов, и отлично провела интервью, расспрашивая Фионну о действительно занятных подробностях ее творческого пути и истории «Изумруда в огне». Чувствовалось, что журналистка владеет темой. За пять минут до конца программы Верона проницательно взглянула на Фионну:
— И не удержусь от финального вопроса: милая, почему в ваших песнях так много поется о магии? Вы ею вправду интересуетесь — или это так, для близира, чтобы поклонникам угодить? Должна вас предупредить: Новорлеан — очень магический город. С духами лучше не шутить — а то они тебя проучат.
— Я верю искренне, — произнесла Фионна; в ее огромных глазах зажглась тревога. Кажется, у нее даже руки задрожали. «А она и впрямь стала очень суеверная», — подумала Элизабет. — Я глубоко почитаю вышние силы.
— Мудро сказано, — произнесла Верона, покосившись на пульт. — У нас в гостях была Фионна Кенмар. Ну, друзья мои, не забывайте: в субботу в девятнадцать тридцать в «Супердоуме» выступает «Изумруд в огне». Между прочим, в то же самое время на набережной наша радиостанция дарит вам фейерверк. Сложный перед вами стоит выбор, ребята, — добавила она, лукаво подмигнув Фионне. — Я лично пойду на концерт. А теперь — рекламная пауза.
Сделав знак Вероне, звукорежиссер нажал на кнопку. Ведущая сняла наушники.
— Все прошло отлично, мисс Кенмар. Огромное спасибо, что пришли. Теперь жду не дождусь концерта. Можно кому-нибудь из нас просочиться за сцену и поздравить вас после?
Фионна оглянулась на Найджела.
— Возможно, дорогуша, — пробурчал директор нейтральным тоном, пожал руку Вероне, обернулся к звукорежиссеру. — Мы проследим, чтобы вас включили в список на частную вечеринку после концерта. Спасибо, вы отлично работаете.
Фионна, поднявшись, величаво протянула Вероне руку.
— Благодарю, голубка моя. Вы меня так радушно встретили. Надеюсь, у вас в городе все люди такие теплые.
— Да и мы ужасно рады вас видеть, — произнесла Верона, швырнув наушники на стол. — И тебя тоже, — обернулась она к Бобо. — Сколько лет, сколько зим, красавчик ты мой! Где тебя носило? — И Верона стиснула его в объятиях.
— Где только меня не носило, — смутился Бобо.
— Вы что, в своем городе всех знаете? — подмигнула ему Элизабет, когда они вышли из студии.
— Выходит, что так, — сознался Бобо.
Фионна, держась за руку Ллойда, вырвалась вперед, точно вихрь в многослойной юбке из черного газа. Умоляюще оглянулась через плечо на Найджела:
— Можно где-нибудь чего-нибудь перехватить поесть? У меня живот подвело.
Найджел посмотрел на часы:
— Нам с Лорой и Пэтом пора в «Супердоум», но тебе, детка, ничто не мешает заглянуть куда-нибудь и покушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89