Каждый видел, как ребенок бросил камень в колонну префектов, а в ответ сгорела деревня.
Каждый видел, как применялись боевые газы, когда невинные люди возмущались против поджога их домов.
Каждый видел, как кровь залила мостовые широкой рекой…
А один из разведчиков смог подсмотреть, как вин-дикторы перегруппировались и, посовещавшись, решили наконец вернуться на верхние уровни улья — уставшие проливать кровь и полностью опустошенные.
При последнем известии Семья Теней вздрогнула от облегчения, не веря в такое счастье, и возблагодарила Бога-Императора. Когда разведчик закончил доклад и отступил из круга света перед троном, Сахаал поднялся и, сойдя с платформы, обратился к толпе. Возможность была слишком хорошей, чтоб ее игнорировать.
— Видите? — возвестил он, щелкая когтями. — Теперь вы видите? Смотрите, как развращен улей! Как сами префекты жаждут убийств и крови! Это инфекция , я говорил вам!
По стоящим людям пробежала дрожь, словно бриз зашумел в кронах осенних деревьев.
— Они будут уничтожать невинных, поэтому только нам, нам одним, истинно верующим, будет даровано спасение! Мы остались одни! Видите ли вы это?!
И да, они столь мощно и яростно начали восхвалять его, забыв все страхи и потери, что Зо Сахаал еще раз убедился — его обожают без всяких задних мыслей.
Но когда он спросил разведчиков, есть ли следы остальных частей Гашеного, древний ужас немедленно вновь вернулся в глаза людей, а обожание исчезло, уступив место страху.
Никто из разведчиков не смог ничего обнаружить.
Толпа несколько долгих минут стояла в тишине, а когда убедилась, что вспышки ярости лорда не будет и все останутся на этот раз целыми, вздохнула с облегчением, и каждый занялся своим делом — кто отправился охотиться, кто занялся готовкой.
Покой и тишина опустились на болотистое озеро. Сахаал уселся на трон и погрузился в размышления, а рядом в кресле волновалась Чианни, дрожа и бросая тревожные взгляды на повелителя. Он не смог долго выносить ее затаенное волнение.
— Что тревожит тебя, сестра? — неохотно спросил Сахаал. — Мы спасены, все в порядке. Поясни.
Чианни принялась быстро подыскивать слова, которые не вызовут ярости у повелителя и не нанесут никому вреда.
— Префекты, милорд… Их гнев столь яростен… Они должны вас очень сильно ненавидеть…
Сахаал вздохнул, ощущая ее потаенное любопытство, но ожидая услышать более коварную ложь или фальшивые уверения в преданности имени Императора. Ложь, которая обеспечила ему верность Семьи Теней, становилась хомутом на шее, стягиваясь все туже при каждом новом слове.
— Так всегда было, — как можно более успокаивающим тоном сказал Сахаал. — Несправедливые всегда ненавидели справедливых. Их ненависть ко мне не сильнее моего отвращения к ним.
По крайней мере, это было правдой. Он был справедливым. Это вам не «великолепный» Император, который так безжалостно предал его повелителя. Если бы не они , кто бы поклонялся слабаку, трусу и предателю?
Но мало было просто ответить на все вопросы Чианни.
— Милорд, — испуганно сказала она, сцепляя пальцы для храбрости, — как мы можем победить перед лицом… такой мощи?
— Концентрируясь, — ответил Сахаал и вдруг осознал, что отвечает больше себе, чем ей. — И твердо веря.
Повелитель Ночи повернулся, чтобы посмотреть на Чианни сверху вниз, одновременно слыша слова своего повелителя, эхом отражающиеся в бездне времен: «Сомнения порождают страх , дитя. А страх — это наше оружие, а не наш порок».
— Но…
— Мы сражаемся за наши идеалы. Отдаем делу каждую унцию плоти, каждую бусинку пота, каждую кровавую слезу. И хотя мы можем погибнуть в борьбе, мы сделаем это на благочестивой стороне.
Прекрасные слова. Побуждающие слова. Он ощутил, как пламя зажглось в груди.
— И… наши задачи, милорд? С чем нам предстоит столкнуться?.. — Чианни смотрела на него голодными глазами. — Каковы они?
— Я уже говорил. Найти части Гашеного.
— Но, милорд… — Во взгляде жрицы вновь зажглось опасное желание, граничащее с безрассудством, узнать все любой ценой. Опасения Сахаала усилились. — Я хочу спросить зачем…
Какой-то миг Повелитель Ночи рассматривал вопрос: не стоит ли ее немедленно уничтожить. Я должен рассердиться? — размышлял он. — Неужели мне придется переносить столько любопытства в столь жалком теле, как у этой женщины? Может, разорвать ее на части?
Его когти уже скользили из ножен. Сознательно он не вызывал их.
Но тогда… тогда…
Жрица была очень важна, с ее потерей немедленно пошатнется и вся власть над племенем, да еще в такой критический момент. Сахаал был очень силен и могуществен, но дипломат из него плохой, он не умеет прислушиваться к желаниям и воле своего народа. Его дипломатия носит знак ужаса и резни, а не слов и убеждений.
Чианни по-прежнему ему необходима.
Тогда, может быть, провести маленькую демонстрацию?
Небольшой, но болезненный выговор научит ее сдерживать любопытство, а заодно и покажет всему племени, что планы лорда никого из них не касаются. И Сахаал не допустит, чтоб какие-то дикари в них вмешивались.
Чианни заметила когти и, задохнувшись, замерла, слишком поздно осознав ошибку.
Да, да, преподай ей урок. Пусть прольет кровь. Один маленький надрез…
Этот голос выпрыгнул из недр подсознания Сахаала, и, сосредоточившись на нем, Повелитель Ночи понял, что это именно этот голос отдал команду выдвинуть когти, тот же голос, который завладел им, когда он убивал астропата, тот же голос, который обволакивал его застилающим глаза кровавым туманом с самого прибытия в этот разрушенный мир.
Режь ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103