Давайте посмотрим… Кривокрасов? Его, кроме испытаний лекарств, ничего не интересует. Да и характер у Аптекаря известен, скверный характер… Ковальчук? Исследование механизмов сна. Уже теплее, но все равно не то. К тому же Дениска теоретик до мозга костей, в книжках копаться ему нет равных, но в остальном… Остаешься ты. Ты занимаешься именно теми исследованиями, ради которых организуют лабораторию. У тебя огромный практический опыт. Ты кандидат медицинских наук и отличный диагност, пашешь двадцать четыре часа в сутки на протяжении девяти лет. Организаторские способности присутствуют. Чего еще надо?
— Я не уверен, что потяну должность.
— Это хорошо. Значит, будешь преодолевать себя, чтобы не пасть в грязь лицом.
Они дошли до палат. Андрею было нужно к своим пациентам, Перельману к своим.
— У тебя все получится, — произнес Миша. — Единственное, о чем хочу предупредить: остерегайся Кривокрасова. Мы вместе учились, я его прекрасно знаю. Ему по силам испортить тебе жизнь до того, как вы расстанетесь.
6
Экран монитора показывал комнату, погруженную в полумрак. Посреди комнаты стояла кровать, на которой, опутанный датчиками и электродами, спал худой мужчина. Рядом с изображением тянулись кривые физиологических параметров: кардиограмма, биотоки мозга, движение глазных яблок, кислород в крови, сокращение мышц.
— Побежал куда-то твой Константин Петрович, — сказала Ольга Савинская, медсестра при сомнологическом кабинете отделения функциональной диагностики.
— Побежал, — кивнул Андрей. — Это сновидение повторялось дважды. Он приводит внучку в террариум, расположенный в грязных подвалах. Аквариум питона разбит, а сам питон исчез. Константин Петрович ищет выход, но не может найти. Внучку удается высадить наружу через узкое окошко, но самому в него не пролезть. Он бежит по подвалам, задыхается, чувствует, что питон где-то рядом, ползет за ним в темноте и вот-вот набросится…
— Что тебя настораживает, Андрюша? — спросила Ольга.
— Сон повторяется. Питон все ближе. Не знаю, на что и думать. Болезнь развивается, но что это за болезнь? — Андрей задумчиво поглядел в монитор.
Сомнологический кабинет организовывали своими силами и при активном участии Ильина. Здесь обследовали тех, кто во время сна страдал нарушением дыхания и сердечной деятельности. Когда Андрею требовалось понаблюдать за сновидениями своих пациентов, он договаривался с завотделением, и ему выделяли окно в расписании. Как, например, сегодня.
— Говорят, идешь на повышение?
— И ты знаешь! — Он усмехнулся. — Похоже, меня последнего поставили в известность.
— Уволишься из областной?
Он пожал плечами:
— Пока не знаю.
— Жаль, если уволишься, — сказала Савинская, сложив губы в грустную улыбку. На щеках проступили соблазнительные ямочки. — Неизвестно, кто придет вместо тебя. Может, какой-нибудь павлин. Лет пять потребуется, чтобы он превратился в нормального врача.
— Я был напыщенным павлином.
— Ты всегда был добрым. Слишком добрым…
— Хорошо, что у меня есть Кривокрасов.
— Да, этот компенсирует твою доброту.
Прерывистое кваканье вернуло их к монитору.
— Пульс скакнул, — сказала Ольга.
Константин Петрович во сне охнул и дернулся.
— Что он делает руками? — спросила Ольга, глядя на графики. — Во как двуглавые мышцы напряглись.
— За что-то дергает, — предположил Андрей, а в следующую секунду компьютер издал сигнал тревоги более громкий, чем предыдущее кваканье.
— Кислород, — указала Ольга. — У него остановка дыхания!
Андрей бросился к двери, опрокинув стул на роликах. Устройство кабинета не предусматривало прямую дверь из технического помещения в комнату пациента. Андрей оказался в маленьком тамбуре.
Торопясь, он дернул за ручку. И покрылся холодным потом.
Дверь не открылась. Не отошла защелка.
Ни он, ни опытная Савинская не могли ее запереть. Комната пациента вообще никогда не запиралась, он даже не представлял, как выглядит от нее ключ. Для защиты от посторонних существует крепкая наружная дверь. Но внутренние комнаты…
Внутри задыхался пациент, а лечащий врач стоял перед дверью и не мог ему помочь.
— Отойди, Андрей Андреевич! — деловито произнесла набегающая сзади Савинская. — Ты сильно давишь, защелку заклинило.
Ошеломленный Андрей отнял ладонь от ручки. Савинская быстро распахнула дверь, и они влетели в комнату.
Константин Петрович хватал губами воздух. На жилистой шее набухли вены. Он спал, силился вдохнуть… и не мог.
— Язык, — сразу определила Ольга.
— Вижу.
Андрей пропихнул в рот указательный палец и сдвинул запавший язык. Константин Петрович с хриплым присвистом втянул воздух, заморгал, приходя в сознание.
— Все в порядке, — сказал Андрей, присаживаясь на кровать. — Теперь все в порядке… Ух и напугали вы нас.
Пациент ошалело уставился на Андрея.
— Он… он набросился на меня, — невнятно заговорил Константин Петрович. — Питон набросился на меня! И стал душить! Господи, это было ужасно! Я не знал, что делать, не знал…
— У вас дряблое, рыхлое небо. Вдобавок во время сна западает язык, блокируя воздухоносные пути. Поэтому казалось, что вас душит питон. Это лечат лазером, операцию можно провести в нашей больнице.
Выпученные глаза страхового агента Константина Петровича уставились на Андрея.
— Доктор… сегодня я нашел выход.
— Правда? — Андрей проверил пульс — И что там было?
Савинская отлепила от груди пациента датчики, сняла шапочку с электродами.
— Там была странная дверь.
Андрей почувствовал себя так же, как пять минут назад, когда с отчаянием дергал за ручку, пытаясь войти к умирающему пациенту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19