Он не может командовать ротой. Он не умеет воевать. Его дело — читать на древнеславянском и, сидя в библиотеке, штудировать историю религий.
Появилась луна, высыпали звезды. Нетвердым шагом Калинин двинулся мимо костров, вокруг которых расположились солдаты. Он снова искал, но уже не взвод, а свою роту.
«Они не послушают меня, не станут подчиняться, — по пути думал Калинин. — Будут презрительно смотреть мне вслед и издеваться за спиной. Я умею быть вежливым, терпеливым. Но не смогу одернуть труса, наказать предателя или поднять их в атаку. Я не знаю, что сказать умирающему бойцу…»
Мороз крепчал. В тонкой шинельке было зябко. Наушники шапки «на рыбьем меху» Калинин опустил сразу после боя — точнее, после гибели Борового, — но холод пробрался даже сквозь них.
…Кажется, он уже должен был прийти в расположение роты. Алексей огляделся, но знакомые ему ориентиры скрылись в вечерней тьме. И тогда лейтенант направился к группе солдат, греюшихся у костра.
— …а он смотрит на меня ошалелыми глазами и кричит: «Магазин давай, мать твою!» Весь изматюгался, а магазин-то у него в руках!.. — рассказывал один из солдат.
Алексей около минуты мялся, пристроившись рядом и не решаясь прервать красноармейца. Наконец он собрался духом и, поймав секундную паузу в рассказе, громко спросил:
— Извините! Скажите, пожалуйста! Где можно найти третью роту?
— А тебе зачем? Ты кто? Может, вражий шпион? — Неожиданный и громкий хохот бойцов напугал Калинина и заставил втянуть голову в плечи. Солдаты хохотали так неистово, что у некоторых вываливались самокрутки изо рта.
— Нет, — тихо ответил Калинин. — Я — новый командир третьей роты.
В этот момент на него упал свет от костра, осветив лейтенантские кубики в петлицах. Солдатский хохот как отрезало. В наступившей тишине кто-то удивленно присвистнул.
— Вместо Борового, что ль?
— Да.
От группы отделилась могучая фигура.
— Сержант Ермолаев, командир первого взвода, — низким голосом произнес красноармеец, неуклюже отдавая честь. — Мы и есть третья рота, товарищ лейтенант.
Калинин неловко замолчал, не зная, что сказать, что спросить и вообще что ему нужно. Единственное, что вертелось в голове, это глупое: «Вот я, наконец, и нашел первый взвод».
— Вам, наверное, к Зайнулову, политруку, — подсказал Ермолаев. — Он вон там, у костра.
Мелким, почти семенящим шагом Калинин приблизился к костру, возле которого из плоских жестяных котелков ели трое. Алексей отметил про себя, что всех троих он уже знает. Невысокий старшина Семен Владимирович, политрук Зайнулов и украинец, который во время боя советовал Калинину лежать и не высовываться.
— Здравствуйте, — произнес Алексей.
— Ого! Привет, герой! — расплылся в улыбке украинец. — Живой, что ль?
— Присядьте, товарищ лейтенант, — спокойно предложил старенький Зайнулов. — Поужинайте.
— Спасибо, — ответил Алексей, так и оставшись на ногах. Он смотрел на старшину, который сидел к нему спиной и не собирался поворачиваться, игнорируя лейтенанта.
— Ты, кажись, у руководства побывал, — произнес украинец. — Не ведаешь, кого командиром роты назначили?
На какое-то мгновение Калинин замешкался.
— Меня.
Старшина вскочил так резко, что Алексей отпрянул. Острый взгляд уперся ему в лицо.
— Тебя?! — Калинин сразу стушевался под незримым, но невероятно мощным напором, исходящим от старшины. Он отвел глаза, уставившись в темноту. — Да ты даже свой взвод не смог найти!
— Он вон там! — показал пальцем Калинин.
— Какой из него, на хрен, командир! — воскликнул старшина, обращаясь к Зайнулову.
— Семен, остынь, — попросил политрук.
Старшина поджал губы и запустил свой котелок куда-то в темноту. Алексей посмотрел на украинца и уловил в его взгляде нечто похожее на жалость.
— От нас мокрого места не останется, если ротными будут ставить таких вот сосунков! — словно выплевывая слова, хрипло воскликнул старшина. — Он положит роту в первом бою, а потом будет оправдываться, что слишком молод для этой должности…
Калинин не знал, куда деваться от стыда. Когда о нем говорили в его присутствии, он чувствовал себя неуютно, а уж если говорили в оскорбительном тоне — и вовсе был готов провалиться сквозь землю.
— Семен, ты обязан подчиняться приказу, — сказал политрук. — Командование считает это назначение правильным. Сверху всегда виднее, чем снизу. — Старшина резко повернулся:
— Я даже слышать не хочу о тех, кто наверху, Зайнулов! Они смотрят только вдаль, а люди для них — муравьи под ногами.
Полагая, что высказал всё, старшина решительным шагом скрылся в темноте.
— Не обижайтесь на старшину, товарищ лейтенант, — произнес политрук. — У него личное горе. Как вас зовут?
— Калинин. Алексей.
— Так не пойдет, — нахмурился политрук. — Вы не в школе. Нужно по имени-отчеству. Я, например, Михаил Ахметович Зайнулов. А вы?
— Алексей Витальевич, — робко произнес Калинин.
— Привыкайте, Алексей Витальевич. Вы теперь командир роты, и негоже солдатам называть вас Лешей. Если допустите панибратство, не сможете отдать решительный приказ.
Алексей усвоил совет.
— Николай Приходько, — представился украинец, протягивая руку. Алексей пожал ее. — Из огня да в полымя. По моему разумению, тот утренний бой полегче будет, нежели ротой командовать. Если честно, не хотел бы оказаться на вашем месте. По мне, лучше отвечать за самого себя.
— Вот и отвечай за себя, а язык на привязи держи, — одернул украинца Зайнулов. — Больно длинный он у тебя.
— У меня и язык длинный, — улыбнулся Приходько, — и руки, и всё, что ниже…
— Марш в роту! — оборвал его политрук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14