— Всё правильно, как и указано на карте, — сказал Зайнулов.
— А разве на карте может быть что-то не так? — спросил Калинин.
— Бывает частенько.
Потерянная с виду казалась почти заброшенной деревней. Около десятка старых почерневших изб образовывали единственную улицу. Бойцов встречали старухи в ветхих, заштопанных тулупах, голова каждой укутана в шерстяной платок так, что вместо лица виднелся только кончик носа.
— Нужно сделать привал, — подсказал Зайнулов. Налетел порыв ветра, и где-то одиноко ударил колокол. — Возможно, нас покормят… Хотя, глядя на этих старух, полагаю, что кормить придется их.
— Здравствуйте, — обратился Калинин к ближайшей местной жительнице и замолчал, уставившись на нее.
Бывший студент исторического факультета неожиданно обнаружил, что платок старушки завязан совершенно необычно. Алексей еще не сталкивался с подобным ни в одной из деревень, где ему приходилось бывать. Концы платка завязывались не на шее, а на макушке. Эта занятная этнографическая особенность нарушила ход мыслей Алексея.
— Здравствуй, сынок. Куда путь держите?
— Здорово, мать! — вклинился старшина. — Можно мы у вас в избах передохнем?
— Очень невежливо, что он ей не ответил, — прошептал Калинин политруку.
— А ты бы добросовестно рассказал, куда мы направляемся? — спросил Зайнулов. — Семен Владимирович правильно поступил, он перевел разговор на другую тему. Учись.
— Да мы не против, — отвечала старуха старшине. — Только покормить вас нечем.
— Ничего, мать, у нас свои продукты еще не закончились, — ответил Семен Владимирович.
— Слышьте, сынки, — сказала вдруг старуха, подавшись к ним. — Не через Полыновскую балку идете?
Алексей уже собрался открыть планшет с картой, но старшина опять вклинился:
— А в чем дело-то?
— Немец прошел в ту сторону. Много немца. — Семен Владимирович сразу посерьезнел.
— Насколько много? Как нас?
— Даже больше. И лошадей много, и оружия всякого. Они южнее прошли, мимо деревни, но мы всё видели.
— Глазастые же вы!
Алексей открыл карту. Тонкая линия со стрелкой на конце, показывающая путь роты, пересекала луга под названием Полыновские. Снова от порыва ветра где-то ударил колокол. Политрук оторвался от карты и едва заметно кивнул старшине. Тот закусил губу и стал глядеть на заснеженную равнину, начинающуюся за избами. Пока он думал, пока Зайнулов с озабоченным видом вытирал лоб, Алексей вновь обратил внимание на платок старушки.
Край платка покрывал сложный вышитый узор. Когда-то яркий и алый, он теперь выцвел от времени. На повязанном платке разобрать орнамент было сложно, но Калинин был уверен, что этот узор в некотором роде удивительный и непохожий на узоры в других русских деревнях.
— Рота! Разойдись! — скомандовал старшина и обратился старухе: — Мать, примите ребят.
Старуха кивнула и отошла к другим жительницам деревни, которые сгрудились возле крайней избы. Строй солдат рассыпался. Калинин, Зайнулов и старшина остались одни.
— Немца тут никак быть не должно, — сказал старшина. — И уж тем более нам нельзя двигаться вслед за ним.
— Вы хотите сказать, что мы не станем выполнять приказ? — ужаснулся Калинин.
— У нас нет оперативных данных! Нахождение немцев в этом районе означает вероятный прорыв, о котором мы не знаем. Мы можем напороться на целую дивизию, когда отправимся к Черноскальной высоте.
— Но мы должны выполнять приказ! Приказ командования!
— Мы тоже командование. Надо учитывать оперативную обстановку, а не тупо следовать приказам.
— Приказ нельзя обсуждать! — не унимался Калинин.
— Семен, — вступил в спор Зайнулов. — Лейтенант прав. Есть приказ, его требуется выполнить. Не обратно же нам идти? Дальше будем вести себя осторожнее. Пошлем вперед разведчиков.
— Не нравится мне всё это, — произнес старшина и быстро отошел. Алексей посмотрел на политрука.
— Это плохо, что немцы прошли в том же направлении? — спросил он.
— Естественно, ничего хорошего в этом нет. Мы не знаем их цель. Они могут помешать нам выполнить основную задачу. Кстати, давно хотел спросить. Почему мы должны занять эту высоту? Почему в таком отрыве от остальных войск? Если мы займем ее, как долго придется удерживать?
Калинин растерялся. Если честно, он не задумывался над этими вопросами.
— Я не знаю, — признался лейтенант.
— Комбат не сказал?
— Нет.
— И вы не спросили?
— Я просто не думал об этом.
— А следовало бы.
И политрук ушел вслед за старшиной. Алексей остался посреди дороги, почесывая лоб и прокручивая в голове фразы из разговора со старшиной и политруком.
Красноармейцы разбредались по домам, чтобы последний раз понежиться в тепле, пообедать и продолжить путь по заснеженным дорогам. В задумчивости Алексей посмотрел на ближнюю к нему избу.
— Ух ты! — пробормотал он, забыв обо всём. Изба вроде ничем не отличалась от тысяч других, разбросанных по средней полосе России. Рубленый дом с покатой крышей, три окна на фасаде в обрамлении сложных узоров. Ничего особенного. Но глаз Алексея тотчас уловил маленькие странности.
Обычный деревенский дом до нашего времени сохранил в себе языческую заклинательную символику, с помощью которой жильцы издревле надеялись обеспечить сытость и тепло, безопасность и здоровье, защиту от злых духов. Эта символика отражала единый образ мироздания. Искусно выпиленные доски на фасаде, закрывающие фронтоны и углы, изображали небеса и ход солнца. С крыши спускались деревянные «полотенца», на которых было изображено светило. В центре обычно ставили громовой знак — круг, разделенный на сектора — символ Рода или Перуна, оберегающий дом от попадания молнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14