.. он
понимает, что мне не спасти его, если начнется гонка, надо будет полагаться на
себя... И все равно идет и идет. И попадается, конечно. Потом, отогнав от дерева
собак, уговариваю его - "все спокойно, слезай..." а он долго не верит,
подозрительно оглядывая сверху местность... Потом мастерски слезает - задом, не
глядя вниз, что дается котам трудно. И я, недовольно ворча, провожаю его
обратно, а он ворчит, если я иду слишком быстро.
Но сегодня он дома, пусть покрутится там, найдет пару крошек, а меня и след
простыл.
Кончается день двенадцатого, ртуть топчется около нуля. Я жду зимы - скорей
начнется, скорей пройдет. И боюсь - ведь каждый день спасаться от холода,
темноты, людей, собак, машин... Когда я думаю об этом, то уже не знаю, человек я
или кот. Смотрю на мир, как они. Белая пустыня поднимается, закрывает полмира,
темное небо наваливается на землю. Горизонт скрывает все, что видят люди. Зато
окошко под домом становится большим, близким и манящим, я чувствую исходящие
оттуда теплые токи; темнота подвала не страшна, наоборот, мне хочется
раствориться в ней, уйти туда вместе с котами. Небольшое усилие, внутреннее
движение, жест или особое слово, сказанное вполголоса - и мир покатится в другую
сторону... Я устал от выдуманной жизни. Хочу видеть мир, как коты. Чтобы простые
вещи всегда были интересны мне. Чтобы трава была просто травой, земля землей, и
небо - небом. И все это ничего больше не обозначало, а только жило и было. Чтобы
я не рассуждал, а чувствовал. Чтобы жил мгновением, а не завтрашним днем, тем
более, послезавтрашним. Чтобы не знал всей этой подлости и грязи, в которой
купаемся. Чтобы не боялся смерти, ничего не знал про нее, пока не тронет за
плечо... А если короче - мне скучно стало жить человеком, несимпатично, неуютно.
И, главное, - стыдно. Но об этом еще придется говорить.
18. Сегодня как всегда...
Макс зевает, показывая свой страшный клык, потягивается... Я глажу его, он
что-то досадливо бормочет, делает вид, что хочет ударить зубом. На самом деле он
рад, что я не забыл его, и бежит со мной, то сзади, то рядом, то обгоняет меня,
он с рождения умеет цирковые штучки и никогда не попадается под ноги... А вот
Люськи нет. Зато выскакивает из подвала Константин и с легким топотом бежит
впереди, у него теперь крепкие лапы, а когтей я никогда не видел, он их надежно
прячет. Тут же Хрюша с криками и объяснениями выскакивает из подвала, голова в
известковой пыли. Значит, сидел на трубе под потолком. Как он забирается туда,
не знаю, даже слезть оттуда не просто... Макс бежит впереди, тряся шерстяными
боками, самолюбивый Хрюша обязательно перегонит его. Зато у подъезда Хрюша
сдается, смотрит на меня умоляющими глазами - он боится. Но теперь и Макс не
лучше, два труса на пару! Макс боится Серого, а Хрюша просто всего боится...
Нет, он мужественный парнишка, каждый раз преодолевает страх, но должен
собраться с силами. Нередко я оставляю его подумать, ухожу наверх с остальными,
а когда спускаюсь снова, Хрюша уже готов и бежит изо всех сил впереди меня. Он
недаром боится лестниц, здесь все возможно, например, угодить в мусоропровод, а
дальше уж зависит, с какого этажа летишь...
Но сегодня легче, к нам с одной стороны подбегает Люська, с другой мать Алиса,
общая любовь всех наших котов. Алиса действует на Хрюшу раздражающе, но перед
суровым испытанием он всегда радуется ей - она ничего не боится, и он с ней
держится молодцом. И Макс сегодня, десять раз оглянувшись, набрался храбрости, а
значит, все мы вкатываемся в подъезд и мчимся по лестнице на второй этаж. Пусть
никто нас не увидит, не услышит, тогда нам хорошо. Открывается дверь в темную
переднюю, пахнуло знакомым и родным - кошками с красками. Мы дома. В гробу мы
видали всех людей, мы другого племени.
Так мы идем, вчера, сегодня, завтра... хорошо бы - всегда.
19. Как они прыгают ко мне...
У меня один кусочек печенки, отдам-ка его первому попавшемуся коту. Сегодня это
Костик. Увидев протянутую руку Костя громко и противно закаркал вороном. Тут же
набежали все - одни еще околачивались в кухне, другие успели спуститься вниз и
мигом вернулись, устроив давку на карнизе первого этажа... Все рекорды побивает
Хрюша, он влетает в кухню особым образом: прыгает в окно прямо с ограждения
балкона, расстояние не менее двух метров. Он летит - и брякается грудью о край
форточки, впивается в него когтями и выкарабкивается. Так прыгать гораздо
трудней, зато он видит, куда летит. Другие коты вспрыгивают на приступочку под
окном и легко взмывают вверх, не глядя, - привыкли, что форточка над головой.
Хрюша художник, он верит только глазам, и сомневается, на месте ли сегодня
форточка... И так каждый день. Пролететь такое расстояние кроме Хрюши никто не
может. Недаром его зовут Тарзан. Он отталкивается от узкой полоски железа, зимой
скользкой от льда и снега, весной и осенью - от дождя или росы... Но
Хрюше-Тарзану трудности обязательно нужны, учиться другим прыжкам он не желает.
Он долго, жалобно, с надрывом кричит перед подвигом, пусть все знают про трудную
судьбу Тарзана. Потом отталкивается и летит, растопырив в воздухе лапы, выпучив
глаза...
А вот Алиса, старая и полуслепая, никому не заявляет про свой подвиг, готовится
незаметно и бесшумно прыгает прямо вверх... на стенку дома, у нее свой секрет.
Отталкивается от нее - и оказывается на форточке. Прыжок у нее слабеет, но она
берет умением и умом. А как прыгает в форточку Костик?
20. Костик, ласковая злюка...
Надо же, не обратил внимание. Зато я знаю, как он забирается на козырек, что над
мусоропроводом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48