За какие-то десять секунд Ахиро и Деймон выволокли блондина из клетки и осторожно усадили на окрашенный квадрат пола. Не дожидаясь возобновления спора — за время совместной работы Деймон достаточно хорошо изучил Брэнгуина и знал, что старик способен тянуть резину своих возражений не один день, — композитор сам дернул рычаг, приводивший в движение трехстенную стеклянную коробку, как только Ахиро сорвал с плеча пленника дозатор транквилизатора. С характерным жалобным воем гидравлики коробка опустилась, и края стеклянных стенок защелкнулись в замках-канавках на полу.
Деймон потер руки, щелкнув суставами пальцев, и пристально поглядел на неподвижное мускулистое тело внутри клетки-кормушки.
— Осталось подождать, пока он окончательно очухается, — бросил он на ходу, направляясь к своему рабочему месту.
— А я говорю…
Деймон счел за лучшее игнорировать Брэнгуина — когда тот последовал за ним к стойке звукозаписи, — надев наушники и поспешно увеличив громкость, чтобы не слышать биоинженера. Он мог держать пари, что старик не в состоянии разобраться, включена аппаратура стойки или выключена, и не догадывается, что в наушниках слышно только шипение Моцарта, который уже ждал возле дверцы кормушки, куда его привлек шум включившейся гидравлики. Брэнгуин отказался наконец от попытки привлечь к себе его внимание, и Деймон с облегчением включил запись музыки Ховханесса. Прослушивание небольших пробных смесей музыки Моцарта и фрагментов из произведений старых мастеров стало для него теперь настолько привычным делом, что он легко мог не терять из виду Брэнгуина, Вэнс и Ахиро, пока пленник избавлялся от последствий сна под наркозом.

Глава 18

— Он готов.
— Что!
Голос Ахиро спугнул дрему, в которую начал погружаться Деймон.
Несмотря на отсрочки сражений, Деймон по-прежнему находил время лишь от случая к случаю вздремнуть за пультом, положив голову прямо на стойку.
Надо сделать еще так много записей, смешать такую массу восхитительных шумов — он не мог пойти на риск терять на сон больше времени, чем необходимо… особенно теперь, когда он так близок к завершению основы восхитительного гобелена из криков чужого и человеческих голосов. О, она будет заткана тончайшими нитями классической драмы самой качественной пряжи.
Взглянув на табло электронных часов, Деймон обнаружил, что просидел за пультом почти полтора часа. Запись, которую он начал слушать, давно кончилась, из наушников слышались только звуки, наполнявшие клетку Моцарта: шипящее дыхание чужого, характерный скрежет его когтей по грязному полу и хруст под его лапами останков тех, кто являлся к нему… с визитами .
— Давно ли он пришел в себя? — спросил Деймон надтреснутым со сна голосом.
В свое время он потребовал установить раздвижную ширму, чтобы отгородиться от отвлекавшего внимание загона Моцарта, а заодно и от постоянной суеты своих помощников. Подошел Ахиро и сдвинул ширму гармошкой к стене, дав Деймону увидеть Моцарта за крепкой стеклянной стеной и пленника, который и не догадывался о подобном соседстве.
Японец взглядом обратил его внимание на клетку-кормушку. Мужчина пытался встать, но стеклянный колпак был слишком тесным, чтобы он мог выпрямиться во весь рост. Его усилия делали его похожим на человекообразную обезьяну. Вместо того чтобы бешено сотрясать стекло, как это делали его предшественники, он сантиметр за сантиметром исследовал все углы, словно какая-нибудь экзотическая рыба, изучающая пределы своей тюрьмы-аквариума.
— Минут пять назад, — ответил Ахиро, — может быть, немного больше. Я попросил Брэнгуина и Вэнс покинуть помещение. Так он раскапризничается не слишком скоро.
Деймон кивнул. Хорошая мысль, стоило додуматься до нее раньше. Чем дольше их подопытные колотили по стенам клетки, тем меньше оставалось у них сил для борьбы с Моцартом. Один даже в кровь разбил костяшки пальцев, пытаясь вырваться.
— Скажите им, что они могут вернуться, — скомандовал Деймон. — Мне он кажется вполне проснувшимся. Физически он тоже в полном порядке.
Ахиро согласно кивнул и отправился выполнять поручение. Спустя пять минут в лаборатории улья работа снова вошла в нормальное русло. Деймон готовил стойку звукозаписи, Брэнгуин не отрывался от наблюдений за устройствами вывода данных и мониторами компьютеров, а Вэнс в бешеном темпе строчила в своем блокноте, стараясь не пропустить ничего из того, что было, по ее мнению, событиями, достойными увековечения. Наблюдая за ее рвением, Деймон не мог сдержать улыбку: похоже, Дарси Вэнс полагает, что каждый чих, как-то касающийся Моцарта, достоин упоминания в ее бесценных летописях.
Их подопытный продолжал всех удивлять. Вместо того чтобы бесполезно вопить, обращаясь к бессловесному стеклу, — они держали динамики выключенными, пока не наступало время давать инструктаж по использованию электрошокового ружья, — он пытался вызвать на разговор того, кто подходил достаточно близко к клетке и мог, по его мнению, услышать. Ему, как и другим, не приходило в голову, что его никто не слышит, а дверца мешала ему видеть чужого.
Наконец они были готовы. Деймон не пожалел лишних затрат времени на этого пленника. Он не сомневался, что все записи голоса Моцарта выполнены наилучшим образом, но с каждым новым сеансом в голову приходила мысль о чем-то таком, до чего он прежде не смог додуматься. Это мог быть новый подход к комбинации крика чужого с пронзительным визгом оборвавшейся скрипичной струны или просто гулом сразу всех струн цимбал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97