Какое-то мгновение лицо этого крупного рыжеволосого мужчины выглядело таким же восторженным, как лицо потерявшегося маленького мальчика, который снова попал в объятия родителей.
— Спасибо, Фил. Я тебе действительно очень признателен.
— Рики, не оставляй поиски через «Медлинк», — сказал Раис, когда кабина лифта начала подниматься. — Помоги следственному отделу покопаться как можно глубже, поройся в папках Городского суда, если необходимо. Наведи страх Божий на кого угодно, но всерьез не наступай на мозоли. Можешь кого-нибудь даже слегка прижать, лишь бы достать этих ублюдков.
Они молчали, упиваясь холодным фильтрованным воздухом лифта, который нес их на семидесятый этаж, в Центр службы безопасности. После остановки Раис заговорил снова. Напряжение его голоса не оставляло сомнений, что возражений шеф не потерпит.
— Если я не получу необходимых сведений из системы данных, — мрачно заключил он, — мы пустим по их следу ищейку.
— Чужого? — удивленно спросил Мориц.
Они вышли в окрашенный только в черное и белое вестибюль Центра, и темные кристаллы глаз Раиса сверкнули вспышкой отраженного света, но его голос прозвучал очень тихо:
— Мою ищейку .

Глава 4

Деймону Эддингтону подумалось, что в мире нет страшнее места и времени, чем Манхэттен на рассвете после Рождества.
Эта мысль напомнила ему о давно умершей бабушке. Сперва это даже удивило его, ведь он уже так много лет не думал ни о ней, ни о родителях. События, миновавшие десятилетия назад, выплыли на поверхность сознания, и он вспомнил, что родители в течение нескольких лет сплавляли его к бабушке на праздники, до самой ее смерти. Впервые увидев бесплатную сиделку и квартирку из четырех комнат в Бронксе, он решил, что возненавидит эту сухонькую старушку. Но после первых же каникул ему захотелось бывать у нее каждый год. Рождество всегда разочаровывало Деймона. Этот яркий праздничный день не означал ничего религиозного ни для него, ни для его семьи; вся его праздничность определялась только детской жаждой подарков. У бабушки было слишком мало денег, чтобы покупать своему странноватому внуку игрушки или диски звукозаписи, а мать с отцом редко обременяли себя чем-то более существенным, чем покупка самых необходимых предметов одежды. Обычно это были две пары носков и какое-нибудь нижнее белье, однажды еще и праздничное приглашение в Круглый магазин «Синсаунд», где у него от изумления то и дело открывался рот. Это поистине самая памятная вещь в списке рождественских подарков детских лет Деймона Эддингтона.
Но к бабушке Шеридан он относился… хорошо . Не то чтобы Деймон проникся к ней душой — нет, этого быть не могло, — но с ней не было проблем из-за того, что он не такой, как все. Она не пыталась прятать его от друзей или своих бывших сослуживцев и ни с кем его не сравнивала. Может быть, ей и нравился внук кого-то из соседей по дому или ребенок партнера по игре в карты, однако она никогда никого не ставила ему в пример. Ему пришлось немало потрудиться, занимаясь достаточно отвратительной работой, чтобы купить недорогой диск-проигрыватель и приличные наушники. Только их приобретение и позволило добиться более или менее терпеливого отношения родителей к его музыке. Но бабушка Шеридан брезгливо махнула рукой в сторону наушников и сказала Деймону, что музыку приятно слушать, когда она звучит вокруг тебя, а не бежит по проводам пучком невидимых электрических импульсов прямо в уши.
— Деймон, мой мальчик, — сказала она дрожащим старческим голосом, — я ведь наполовину глухая, и, если ты не станешь поднимать громкость так, чтобы по стенам пошли трещины, вероятнее всего, я даже не все услышу.
Рождественское утро… Вот что вызвало эти воспоминания. Стоя у окна в своей голубятне на шестом этаже, он разглядывал крыши менее высоких зданий, разбросанных по кварталу, которые выглядели крошащимися грибами-недоростками, безжалостно подавляемыми более высокими соседними. Утро того Рождества выглядело очень уж похожим на нынешнее. Оно было таким же серым, влажным, иногда с кучами грязного снега вдоль обочин. Единственным отличием впечатлений детства от того, к чему уже привык взрослый Деймон, видимо, были все еще памятная приподнятость настроения тогда и отсутствие машин сейчас, потому что в его бедном квартале больше никто не ездил на этих старых грохоталках. Люди стремились приобрести аэроцикл или пользовались скоростным монорельсом.
Закрыв глаза и сосредоточившись, Деймон воскресил в памяти звуки и запахи тех давних лет. Каждый год 26 декабря, едва забрезжит рассвет, бабушка Шеридан вставала с постели, готовила для себя чашку крепкого кофе и вытаскивала из холодильника приготовленную накануне тушку небольшой индейки. В фартуке длиной до полу она садилась за стол и терпеливо отделяла мясо индейки от костей. Закончив эту работу, бабушка делила разделанную птицу на небольшие равные кучки, заворачивала мясо в пакетики и надписывала их своим нетвердым почерком, а затем убирала в морозилку. Один пакетик она всегда откладывала, чтобы попробовать на нем рецепт настоящего тетразини для приготовленной по-домашнему индейки к вечерней праздничной трапезе. Много ли раз довелось Деймону провести этот день, слушая свою любимую музыку прямо с проигрывателя в ожидании этого удивительного обеда, не говоря уже о сладком шоколадном пироге с кремом, который неизменно подавался к чаю?
Только три. В детстве Деймону не так уж часто хотелось улыбаться, но он запомнил утро своего двенадцатилетия и улыбку бабушки Шеридан, когда родители приехали за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97