Теллос всегда любил хорошую схватку. По крайней мере это в нем осталось прежним.
За несколько секунд, пока он в одиночку дрался с командой акульего корабля, около двенадцати врагов отправились к своему хозяину. Теллос разваливал их на части, пронзал животы, рубил головы или просто проталкивал сквозь грудную клетку акулы в воду. Лезвия были продолжениями его тела, он бился в неимоверно быстром, молниеносном стиле, удар, парирующий атаку одного противника, продолжаясь, срезал голову другому. Воины Хаоса с трудом пробивались сквозь завалы мертвых тел и тут же попадали под очередной взмах смертоносных рук.
Акула врезалась в борт «Лаконии», твердое дерево корабля расплескало плоть с ее бока.
– Вперед! - закричал Грэвус и перепрыгнул через борт.
Штурмовики напали единым строем, цепные мечи глубоко погружались в стоящих рядом врагов, они сразили первую линию воинов Хаоса, как смерч валит деревья. Плацдарм, захваченный Теллосом, позволил тем Испивающим Души, кто находился ближе к носу, сразу врезаться в войска противника, пробиваясь к покрытому кровью врагов сержанту, убивая тех, кто сумел избегнуть его лезвий.
Грэвус с дюжиной космодесантников прыгнули с кормы, ближе к хвосту акулы, высохшие кольца кишок монстра пружинили под ногами. Его тут же окружила стена черного железа, а в тело устремились лезвия сотен алебард. Он блокировал удар, развернулся, одной рукой рассек тело солдата Хаоса, а другой развалил надвое маску шлема, застывшую в издевательской гримасе. Из-за спины Грэвуса вырвались цепные мечи, отсекая противникам ноги и головы. Испивающие Души кричали от ярости, воины Хаоса орали от гнева и боли, тут и там раздавались выстрелы из болтеров, жуткое хлюпание и скрежет зубьев цепного меча, распиливающего кость.
Грэвус на секунду остановился, заметив, как солдаты Хаоса по мановению пальца парящей в воздухе фигуры со всего размаха ворвались в кровавое месиво битвы, кипящей на носу. Летающее создание было гуманоидом, закутанным в странные изорванные тени, на весу его поддерживали плотные облака мух. Неожиданно Теллос подпрыгнул, просунул локоть под позвоночник акулы и подтянулся на уровень чародея. Он рванулся вперед, сделал выпад и пронзил волшебника руколезвиями, подняв его высоко в воздух и не обратив внимания на серную молнию, дугой вырвавшуюся из рук противника.
Пули болтеров поддерживающего подразделения тактиков, оставшихся на «Лаконии», вонзились в дергающееся тело колдуна. Его разорвало на куски, остались только обрывки теней, слабо покачивающиеся на ветру, да темные пятна ожогов на лезвиях Теллоса. Признательно взглянув на десантников с корабля, сержант спрыгнул с потолка в гущу стычки.
Грэвус позволил себе улыбнуться и вонзил топор в черную броню воина Хаоса, зная, что каждый удар уносит жизнь еще одной ненавистной Императору мрази.
Все десантники горели огнем битвы, тем обжигающе-белоснежным всплеском гнева и славы, который делает из обыкновенных людей героев, а из космодесантников - нечто еще большее. Грэвус сам потерялся в пламени войны, он знал, что Испивающие Души не отступят, пока последняя отвратительная тварь не будет разорвана на куски.
Заэн сражался спиной к спине с капелланом Иктиносом. Палуба под ними была скользкой от крови воинов подразделения Ворца, из которых никто не выжил, смешанной с дымящейся гадостью, потоками льющейся из отродья Хаоса. Тварь выдавила из себя огромную конечность, заканчивающуюся неким подобием дубины, которой сейчас замахнулась на них. С кончика этой импровизированной руки свешивались зазубренные плети ткани. Иктинос парировал их удары крозиусом, каждый раз извергая снопы искр, тогда как Заэн раз за разом жал на гашетку огнемета, поливая пламенем бок монстра.
Они были отрезаны, окружены стенами плоти. Пришлось самим обороняться от чудовища, не надеясь на боевых братьев, сейчас пробивающихся к ним на помощь.
Послушником Заэн очень боялся Иктиноса, и часть благоговейного ужаса осталась в нем до сих пор. Сама мысль о том, что среди таких фанатичных людей, как Испивающие Души, можно выбрать кого-то за благочестие и силу разума, поражала. Теперь огнеметчик умирал рядом с капелланом, который завораживал его еще во время послушничества, и гордился этим.
Он едва ли мог сказать, что сейчас творится на борту «Ультимы». Вся палуба превратилась в труху, и растущая на глазах мерзкая туша твари провалилась в трюм. Со всех сторон раздавался рев болтеров, иногда массивными волнами, иногда одинокими выстрелами братьев, попавших в ловушку или смертельный захват постоянно видоизменяющихся конечностей чудовища. В наушниках стоял полный хаос, только грубый голос Каррайдина иногда прорывался сквозь крики умирающих и боевые кличи.
– Мы уйдем в залы Дорна вместе, капеллан, - задыхаясь, прохрипел Заэн, разорвав очередную ложноножку выстрелом из болтера Грива и остановившись, чтобы зарядить последнюю канистру в огнемет.
– Там еще нет места для меня, брат Заэн, - ответил Иктинос, взрезав судорожно извивающееся копье внутренностей. - Когда моя задача будет выполнена, тогда я умру.
Тварь вздыбилась над ними волною плоти. Она заревела так, как не могло ничто живое, и обрушилась, подобно лавине.
Дряблые плиты жира и скользкие петли внутренностей сомкнулись над Заэном, он попытался увернуться, но массивный поток жидкости врезался в него, практически вбив в палубу. Все вокруг стало темным и обжигающим, сквозь фильтры шлема пробивался зловонный гной. Руки оказались скованными, одна нога неестественно выгнулась, прострелив тело зарядом боли, он чувствовал, как распадается пласталь рюкзака и изгибается бронированный нагрудник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106