Апофегмы
По ту сторону Раздрай-Моста, или, по-простому – Раздрая, как и уговаривались, Выжигу поджидал Скалец, нервически вышагивая взад-вперёд перед ожидальней – небольшой деревянной беседкой, предназначенной для самых нетерпеливых, кому позарез надо было попасть в чужой домен сразу после смещения и потому вынужденных ожидать возле Раздрая. В этот час скамья ожидальни пустовала, время близилось к полуночи, и весь честной народ давно уже почивал на мягких перинах, что обоим заговорщикам только было на руку. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Стражники же, перегораживавшие проход через Бездонье от неимущих бездельников по обе стороны Раздрая, были не в счёт – их эти дела не касались.
Тем не менее Скалец заметно нервничал.
«Благодетель хренов, – с неожиданно накатившей злостью подумал Выжига, прикладываясь кнутом поочерёдно к обеим конячьим задницам, чтоб бежали резвее. – Небось, гадает, плут, не передумал ли он, Выжига. Да за столь гнилую помощь и морду набить бы не мешало… И набью, – мрачно сдвинул брови торгаш. – Ежели все зазря окажется, то непременно набью. – Приметив наконец Выжигу, Скалец встрепенулся и заторопился навстречу, но дальше заставы, конечно, не попёрся. – И не холодно же засранцу круглый год в одной рубахе щеголять! Чтоб лучше было видно в ночи, что ли, когда свиданки девицам назначает? За это, кстати, девицы его тоже любят – за удаль показную, а за смазливую внешность ими же Скалец прозван был Красавчиком. Ну что за человек! Куда ни плюнь – везде гнильца. И ведь двоюродным братцем приходится! Удавил бы такого братца…
И этих дармоедов тоже, пёсий хвост, – неприязненно подумал Выжига при взгляде на стражников, охранявших Раздрай. Он привычно бросил одному из мостовиков-мангов, заступившему было дорогу с алебардой наперевес, положенные пять бабок, и тот отвалил в сторону, разрешая проезд, а коняги ступили на мост. – Понарасставили с обеих сторон Раздрая бездельников с алебардами, и плати непременно и тем, и другим, как же, каждая застава ведь свой домен представляет. Хорошо ещё, что при проезде в одну сторону только одной стороне и платишь, за въезд…
«Удавил бы, – повторил про себя Выжига понравившуюся мысль». По настроению он сейчас готов был передавить половину народа обоих доменов, соседствующих вместе последние минуты, хотя до сих пор не отличался особо крутым нравом. По крайней мере, он так считал. Бывало, правда, по пьяной лавочке пол-веси разгонял коромыслом по домам, но то ведь дело совсем другое, сейчас-то он был тверёзый, как родниковая водица.
Телега меж тем гулко прогрохотала по ребристой, сверкающей первозданной чистотой поверхности стального моста, перекинутого ещё Неведомыми Предками через Бездонье, и съехала уже на землю Рось-домена. Стражники на родной стороне, Гоголь с Моголем, неприступные и важные лицом на службе, знавшие Выжигу давно и не раз вкушавшие с ним брагу за его счёт, сурово пошевелили уставными усами и кивнули, пропуская торгаша, как и положено, беспрепятственно. Остановив коняг, Выжига устало соскочил наземь и бросил поводья услужливо подскочившему Скальцу.
– Держи, пёсий хвост! Бери да гони домой, вражья душа!
– Ай-ай, ты чего ругаешься словами такими нехорошими? – покачал головой Красавчик, скрывая за развязной ухмылкой несказанное облегчение, когда заметил, что Благуши в телеге уже нет. – Я ж тебя не заставлял, разогни коромысло, верно? Ты ж сам с усами, не малый хлопец уже…
– Вот я тебе сейчас усы и повыдёргиваю, пёсий хвост… – буркнул Выжига. – А заодно и бородёнку твою куцую.
– Шуточки у тебя, братан. – Скалец на всякий случай отодвинулся на шаг – кулак у осерчавшего Выжиги бывал весьма тяжек, как неоднократно пришлось убедиться ещё в долгие годы босоногого детства.
– Ты тоже хорош. – Выжига сердито ударил кнутовищем по сапогу, зыркнул ханыгой. – Не подлил бы сонника в бокал Благуше, пёсий хвост, соревновались бы сейчас по-честному!
– А тебе это надо?
– Надо – не надо, я тебя не просил! – огрызнулся Выжига, повышая голос. – Тоже мне, выискался тут знаток душ человечьих! И с чего это тебе-то обо мне такая забота?
– Ну, друган я тебе али не друган, разогни коромысло? На мой взгляд, ты с Милкой в паре лучше смотришься. И потом, братец я тебе али не братец?
– Двоюродный, – сказал торгаш, как плюнул.
– Да хоть бы и троюродный! – деланно обиделся Красавчик. – Братец же, разогни коромысло!
Но Выжига уже не слушал – всучив кнут Скальцу, он подхватил с телеги заранее припасённую котомку со всем необходимым в пути, пристроил её за плечами да с каким-то обречённым видом махнул рукой:
– Нашим все сам объяснишь. А я пошёл. Пора уж. До встречи, пёсий хвост…
– Погоди! На вот, возьми. – Скалец вытянул из кармана штанцов чёрную пляжку размером в пол-ладони и протянул Выжиге.
– Сонник? – смекнув, нахмурился слав.
– Он самый, разогни коромысло. Бери, пригодится ещё!
– И откуда у тебя такие доходы – подозрительно осведомился Выжига. – Ты же ленив, как…
– Да ладно, ладно тебе! Не бери в голову, бери в руки и топай, время уже!
– Благодарить не буду, – сухо сказал Выжига, пряча пляжку в карман армяка. – Все, до встречи.
– Как пожелаешь, братец, – ничуть не смутившись, белозубо осклабился Скалец. – А только зря ты на меня лаешься! Я ж добра тебе желаю!
Хлопнув Выжигу ладонью по плечу, Красавчик ловко запрыгнул на телегу и, хлестнув коняг, лихо рванул с места. Развевающаяся белая рубаха плута понеслась в ночи над землёй, аки привидение с погоста. А Выжига, развернувшись кругом, в третий раз за эти сутки заплатил мостовую пошлину молча, но заинтересованно взирающим на происходящее стражникам-дармоедам и снова перешёл по Раздраю в Простор-домен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25