но кажется, они договорились примкнуть к Деметрию.
«Умеет убеждать, сволочь, – сплюнул на остывшие камни Тарас, дело шло совсем не так, как он рассчитывал, – да и хрен с ним, спартанцы решений не меняют».
– Мне все равно, – подтвердил он свои прежние слова, – сколько бы народу еще здесь ни появилось, я не тронусь с места. Богов я уважаю больше, чем Деметрия.
Командир агелы словно услышал его слова. В конце расселины началось движение, и вскоре Деметрий в сопровождении еще двух здоровяков остановился напротив поднявшегося на ноги Тараса. «Судя по всему, – решил спецназовец, скрещивая руки на груди, – это и есть Клеон и Механид».
– Илоты не пришли, – произнес Деметрий, глядя в глаза своему противнику, – пора выступать и довершить начатое. Ты пойдешь с нами, Гисандр?
– Я уважаю богов больше, чем тебя, – ответил Тарас, – а вы, Клеон и Механид, не боитесь гнева Посейдона?
Стоявшие рядом спартанцы, казалось, заколебались.
– Любой спартанец уважает богов, – проговорил тот, который стоял слева от командира агелы.
– И любой спартанец знает, что надо выполнять приказы, – напомнил Деметрий, глядя в глаза Тарасу.
– Уж не возомнил ли ты себя равным Посейдону? – издевательски поинтересовался Тарас и увидел, как закипает Деметрий. – Похоже, ты не только не уважаешь в его лице богов, но и еще хочешь подставить под трезубец Посейдона головы этих храбрых парней.
– Ну хватит, – оборвал его Деметрий, – если ты струсил, то можешь оставаться здесь. А мы уходим.
– Мы тоже остаемся, – вдруг выступил из темноты Эгор, за спиной которого показались Архелон и Халкидид, – жизнь этих презренных илотов не стоит того, чтобы раньше времени отправляться в царство Аида. Подумай об этом, Деметрий.
– Ты пожалеешь об этом, – процедил сквозь зубы Деметрий, обращаясь к Тарасу.
И, смерив полным ярости взглядом Эгора, Архелона и Халкидида, отвернулся и направился к вершине, с которой тропа уходила в темноту. За ним последовали человек тридцать, и расселина вскоре почти опустела. Но не совсем. Вместе с Тарасом здесь остались трое «заговорщиков», Плидистрат и раненый Книд. А также еще человек пятнадцать из вновь прибывших агел, решивших не гневить богов. Остальные направились в храм Посейдона под предводительством Деметрия. «Ну теперь без последствий не обойдется», – решил Тарас, рассматривая свою маленькую армию. Однако больше всего сейчас спецназовца интересовало, как сам Деметрий будет отчитываться за свое святотатство перед наставниками, раз эта идея вызвала раскол в стане сразу нескольких агел. Он не верил, что набожные граждане Спарты, как он их себе теперь представлял, среди которых находились наставники молодежи, могли открыто поддержать его действия.
Впрочем, все разборки были делом будущего, а сейчас Тарас не удержался от того, чтобы выйти на вершину вслед за покинувшими ее спартанцами. Там он остановился, чтобы посмотреть им вслед. Он попытался задержать эту опьяненную кровью толпу, но не смог. И теперь илотам оставалось надеяться на милость тех самых богов, именем которых он прикрывался.
Однако не прошло и получаса, как из темноты, окутавшей храм Посейдона, донеслись первые крики, перекрывая шум ветра и близкого моря. Вскоре они стали раздаваться чаще, кое-где даже заполыхали огни факелов, и Тарасу стало окончательно ясно, что Посейдон решил не вмешиваться в дело илотов, предоставив их власти своих земных хозяев. А те вернулись неожиданно быстро, не прошло и пары часов, разгоряченные и окровавленные. Ни одного илота они с собой не привели. Вопрос был снят.

Глава двенадцатая

Попытавшись перевернуться на бок, Тарас застонал. Боль пронзила всю спину и ноги, заставив отказаться от этой попытки. Он снова лег на живот, стиснув зубы. Жар от многочасовой порки уже почти спал, и ему стало немного легче. Он валялся на своей подстилке из тростника уже третий день, но рубцы на спине еще не совсем затянулись, причиняя ему немало страданий.
«Ну и сволочь же этот педоном», – мысленно выругался Тарас, вспоминая события последней недели.
Деметрий исполнил свою угрозу. Едва агела вернулась на берега Эврота, снова оказавшись в том лагере, откуда ее отправили исполнять криптии, как он тут же настучал надзирателю. А тот передал дальше по инстанции педоному, находившемуся в недалекой Спарте и ведавшему, как выяснилось, воспитанием подрастающего поколения всей страны. Поколение это, собранное в смешанные по возрасту группы от семи до двадцати лет, было разбросано по военизированным лагерям, подобным тому, в котором теперь оказался Тарас. Здесь, как выяснилось, и проходило обучение молодежи на протяжении многих лет.
С нескрываемой радостью Тарас узнал, что один из главных экзаменов – многочасовая порка в храме Артемиды, который служил пропуском в настоящую жизнь для пятнадцатилетнего юнца, – он уже «выдержал» несколько лет назад и теперь имел право носить настоящее оружие – меч и копье, – которое, однако, им пока не давали, заставляя драться учебным. Но радоваться было рано. По возвращении с криптий их скоро ждала еще одна порка в том же храме, завершающая обучение, после которого он и все его одногодки станут совершеннолетними. «Водку можно будет пить, – усмехнулся Тарас, снова ощутив боль в спине, – и сигареты покупать».
Официального статуса экзамена эта порка уже не имела, но считалась важной частью церемонии и даже праздником. Так сказать, выпускной бал. Пропуск во взрослую жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112